Аннабел Фарджен - Приключения русского художника. Биография Бориса Анрепа

Дуновение крыльев бежит по колосьям,
Отрок спешит, птица полет замедляет.

Юния же, сойдя с горы, нашла на тело Маи,
Упокоенное во ржи незрелой.
Сыновья же, услыхав ее стон и горе,
Сбежали к ней, побросав лопаты,
И, столпившись над Юнией и Маей недвижимых,
Не знали, которая – жива и которая – не жива.
Юния же, придя в себя, воскликнула:
“О Мая, Физу соблюдавшая, ты не убережена!”

Юния одела тело Маи в праздничные одежды
И воскликнула: “Восстановлена гора,
Отнесите Маю на вершину, и там будет ее место.
Опустите тело посередине сада,
И будет Мая почить под первым деревом сада,
От него же разобьем дорожки”.

Зеленые колосья на носилках. Воздвижение похорон.
Совершив обряд, сыновья спросили друг друга:
“А где наш брат, отрок задумчивый?”
И вернулись к делу и постройке дома.
Был суд скорый и казнь определена:
За косу золотую привязан Физа
И прикован к приводу жерновов,
Ходи вкруг, Физа, и тяни косою,
Ты ведь камни молол и горы разрушал,
И оком недра постигал. Не видеть тебе и низа своего,
Ибо голова задрана и кадык выступил.
Пойдешь ты по тропинке ослиной,
Ты будешь вертеть жернова до исступления и сна,
И, прежде чем проснешься, тебя разбудят.
Вот как, Физа, тебе золотая коса послужила!
Мая расчесывала, Юния умащала,
Вода ей оказала честь.
Что Физе участь раба? что – пытка?
Страшна ярость хищного ока,
Ибо оно от земли отвернуто,
И, голодное, вертится в своей ложнице.
И чем утолить его, ибо небо – пусто.
И вот мука Физы, и воззвал Физа к учителю:
“Разрушена скрижаль, и обломки остры,
Вынь ее вон, ибо она предел твоего слова,
Но что – слово, если нет послесловия.
И не мудр ты, учитель, и не умудришь меня,
Ибо слово сочинено, и сочиню послесловие.
Воспарит мысль, округлив бесконечность.
Определится круговорот небесный,
Отыщутся пути и прием мира.
И слово твое будет пересказано,
И я скажу послесловие”.

Тогда разгневанный учитель воскликнул:
“Физа, неугомонный, знаешь ли, чего просишь?
Ибо, и треснувши, приросла скрижаль,
И, вынув ее, выну и око,
И безокий ты будешь хуже слепого”.

Тогда учитель немилосердный простер руку,
Голова же Физы закинута, и кадык выступил,
И руки гирями увешаны.
И вынул учитель дощицу основ
И пытливое око, приросшее к ней.
О вода благодати! И Физа пил,
И ты не высохла на его веках.
Собери дух его волной радости,
И, вознеся, не низвергни в пучину.
Так я, твоей струей омытый,
Пребываю в усладе довольства,
Но не в поисках удовлетворенья.

Физа изощренный, и утратив око, неизменен,
И тщетой пренебрегая, исследует небеса,
И, безокий, возможности постигает,
Но за пределы тверди не проникает.

Отрок задумчивый не отставал от птицы;
Остановив крылья, она летела против ветра,
И привела отрока к месту казни,
И, оставив его на соседнем холме, сказала:
“Оттуда распространится твоя слава”.
И затрепетал отрок, ожидая своей участи.
Птица же отлетела к жерновам и Физе.
И песня в его ушах, и воскликнул Физа:
“О Мая, не ты ли подошла с утешением?
Где ты? ибо слышу тебя, но где ты?”
И сказала птица: “Я – не Мая, но о ней песнь.
Не вращай зрачки, ибо я – невидима.
Сыну задумчивому Мая предала свой дух,
Ты не допускал его до себя, но он не отойдет.
Я же возвещу тебе покой и прекращенье,
Но ты слыхал пение о мне и меня,
И песня будет над тобою вовек.
Тебе же изошел срок. Ибо все о тебе известно.
Ты многое постиг, ненасытный Физа,
И в горе горишь жаром неистощимым,
И, безокий, не отвык устремлять взоры.
Но ты довольно зрил и сын твой ждет,
Он трепещет, ты же, Физа, изжил,
И нечего более повествовать о тебе.
Наставь взоры куда хочешь, и я обнаружу
Последнюю тайну, тебе предреченную,
Ибо на тебе знак моего обиталища.
И тень пещеры осталась на твоем челе,
И свежесть струи, от нее же ты пил;
Я же покинула свое жилище издавна,
Но я снабжу тебя, ибо ты был в нем”.

И сказал Физа: “Дом вселенной против меня,
Но стропил его не вижу и не сосчитаю”.
И сказала птица: “Вот стропила небесные;
Ты пожелал их и будешь осязать их до века,
Ибо слава твоя от недр земных и до горных высот
И коса твоя прикрученная позолочена”.

И воскликнул Физа: “Утешительница,
Не поклонюсь тебе, ибо волосы мои крепки
И не вырвать их из темени”.

И сказала птица: “Дыхание Маи растекалось по ним,
И они сыну твоему послужат.
Не помянешь ли Юнию, ибо к ней – последняя речь”.