Стивен Найфи - Ван Гог. Жизнь. Том 1. Том 2

Тремор распространился на все тело, и Тео мог говорить и ходить лишь с большим трудом. Мускулы лица непроизвольно сокращались. Он испытывал проблемы с глотанием. Прием пищи превратился в настоящую муку – бо́льшую часть съеденного больной извергал обратно. Кишечник вышел из строя, мочеиспускание стало крайне болезненным, попытки вставить катетер ни к чему не привели. Ни поесть, ни одеться самостоятельно Тео уже не мог. После того как его обнаружили спящим в ванной, ему больше не разрешали мыться самому – боялись, как бы он случайно не утонул. Чтобы пациент не причинил себе вреда, на ночь его укладывали в обитую войлоком кровать с высокими бортами.

В истории болезни врачи – явно из уважения к Йоханне – зафиксировали относительно безобидный диагноз, согласно которому мучения ее супруга были результатом «наследственности, хронического заболевания, чрезмерного напряжения сил и печали», – диагноз, приемлемый для обоих братьев. Однако когда Йоханна, намереваясь забрать мужа домой, потребовала отпустить его из клиники, то получила единодушный отказ: «Общее состояние больного таково, что нормальные контакты и домашний уход для него абсолютно неприемлемы» – было написано в заключении, где состояние Тео определялось как «ужасающее», «прискорбное» и «во всех смыслах достойное сожаления».

Да и сам Тео, казалось, был уже не рад жене. Когда Йоханна приходила навестить супруга, он встречал ее либо гробовым молчанием, либо приходил в ярость, словно обвиняя в каком-то преступлении, назвать которое был не в состоянии. Вместо этого он швырял стулья и переворачивал столы. Когда под Рождество Йоханна пришла к мужу с цветами, Тео выхватил у нее букет и растерзал его. После каждого визита он пребывал в возбуждении еще несколько дней – в конце концов врачи даже попросили Йоханну воздержаться от посещений.

Наслушавшись историй о брате-художнике, один из врачей попытался проникнуть в неприступное одиночество Тео, прочтя ему вслух статью о Винсенте, напечатанную в голландской газете. При звуках знакомого имени, которое в статье повторялось вновь и вновь, взгляд пациента стал блуждающим, и, отвечая каким-то внутренним переживаниям, он принялся бормотать: «Винсент… Винсент… Винсент».

Обстоятельства смерти Тео – как и кончины его брата – окутаны тайной. Неизвестна даже точная дата. Согласно одним свидетельствам это случилось 25 января 1891 г., тогда как в больничных документах записано, что тело было вынесено 24 января. Йоханна так и не признала диагноз и отказалась дать разрешение на вскрытие. 29 января Тео Ван Гога без особых церемоний похоронили на городском кладбище Утрехта. Но кое-что говорило об истинной причине смерти громче любых протестов Йоханны: обширная семейная переписка обходит тяжелую утрату стыдливым молчанием, не сохранилось ни приглашений на похороны, ни писем с соболезнованиями скорбящей вдове…

Могилы Винсента и Тео Ван Гогов, Овер

Тео провел на утрехтском кладбище почти четверть века – за эти годы звезда Винсента ярко засияла на художественном небосклоне, а остальных членов семьи Ван Гог поглотил водоворот трагических событий. Через десять месяцев после смерти Тео, в декабре 1891 г., сестра Лис вышла замуж за своего давнего нанимателя, чья жена умерла от рака. На самом деле у Лис уже был ребенок от новоиспеченного мужа, рожденный втайне пятью годами ранее, – она отдала его в Нормандию, в крестьянскую семью. Стыд за содеянное преследовал ее до самой смерти. Последний из братьев, Кор, так и не вернулся домой из Трансвааля. В 1900 г. после короткой неудачной женитьбы он вступил в войска буров, воевавших против британцев, вскоре заболел лихорадкой, стрелял в себя и умер. Кору было тридцать два года. Еще через два года в лечебницу для душевнобольных попала сестра Вил – там она провела остаток своей жизни, почти сорок лет. Бо́льшую часть времени больная молчала и наотрез отказывалась принимать пищу. Несколько раз она пыталась покончить с собой. До самой своей смерти в 1907 г. Анна Корнелия Ван Гог-Карбентус принимала все удары судьбы с непоколебимой верой «в Бога, который видит и ведает все, хотя веления Его могут повергать нас в глубокую печаль». И конечно же, мать Винсента и Тео никогда ничего не узнала о том, что в 1904 г. проститутка Син Хорник – гаагская возлюбленная ее старшего сына, бросилась в канал и утонула, точно в соответствии с собственным мрачным предсказанием, о котором в 1883 г. Винсент рассказывал Тео: «Да, это правда – я шлюха и рано или поздно покончу собой, прыгнув в воду».