Валерий Воскобойников: Утренние колокола. Роман-хроника

Завещание Энгельса было хорошо известно, как известно и его желание: кремация, самые скромные похороны без помпезности – при ближайшей возможности урну с прахом опустить в море, поблизости от скал Истборна.

В эти дни в доме на Ридженс-парк-род номер сорок один было тихо. Все переговаривались шепотом. И даже почтальоны, приносившие полные сумки писем и телеграмм со всех частей света, звонили едва-едва, боялись нарушить печальную тишину.

В субботу, десятого августа, в два часа дня в зале ожидания на вокзале Ватерлоо началось последнее прощание. Их собралось не много – всего человек восемьдесят, самых близких.

У гроба, покрытого венками от рабочих организаций стран Европы, стояли люди разных наречий. Опустив голову, в траурной тишине, здесь стояли Степняк-Кравчинский, Вера Засулич. От имени российских социал-демократов она тоже возложила венок.

Она смотрела на выступавших Поля Лафарга, Августа Бебеля, Эдуарда Эвелинга и соглашалась с каждым их печальным словом. Среди всех потерянным выглядел племянник Энгельса, господин Шлахтендаль, говоривший от имени набожной семьи купцов и фабрикантов.

В половине четвертого цинковый гроб с телом перенесли в вагон, и специальный поезд повез его в небольшой городок Уокинг, за тридцать миль от Лондона, где среди сосен стоял крематорий. Лишь несколько близких людей сопровождали его туда.

Двадцать седьмого августа Элеонора, которую уже никто не звал Тусси, ее муж Эвелинг, Лесснер подошли к южному скалистому английскому берегу.

Впереди, в метрах двухстах от скал белел среди волн истборнский маяк.

Лодка для них была уже готова.

Ветер наверху гнул сосны, здесь, внизу, он брызгал с волн пеной.

Мужчины помогли даме сесть в лодку, молча оттолкнулись от берега.

Подплыв ближе к маяку, они приподняли весла.

Оставалась последняя минута.

Он, Энгельс, стоял у всех перед глазами. Он был живой, шутил, вслушивался в беседу, спорил.

Только таким они представляли его…

Мужчины кивнули, и Тусси медленно опустила урну в волну.

– Прощай, Генерал, – тихо прошептала она.

Урна уходила в зеленую глубину. Потом руку окутала следующая волна… И теперь лишь морю было доверено хранить прах великого человека.

У Энгельса эта строка из «Марсельезы» дана на французском – языке оригинала.

Брокер – чиновник, описывающий имущество за долги.