Петр Худяков - Путь к Цусиме

При одном посещении "Апраксина" в Либаве во время его ремонта и снаряжения контр-адм. Ирецким командир сделал ему представление о том, что старая палуба у броненосца течет и что следовало бы ее сменить. Ответом на это было только грубое непечатное ругательство и упрек: — "Вам бы все отстаиваться" (показание мичм. Тивяшева).

Для выяснения вопроса о быстроте спуска шлюпок и катеров на воду с корабля, который шел не на шлюпочное учение, а в бой, старший офицер с "Сенявина" сделал объяснение всей этой операции и дал подробный подсчет минимального времени, необходимого на это. По его данным надо было на эту работу употребить на "Сенявине" никак не менее полутора часов времени , п. ч. шлюпки были залиты водой, на них были надеты в бою чехлы и наложены найтовы, а затем они были обмотаны сетями минных заграждений; стрелы не были вооружены, отводные блоки и подъемные тали были все убраны для того, чтобы они в бою не были перебиты, и чтобы осколками их не были ранены люди. Все приспособления для спуска были первобытны и в недостаточном числе ; хлопотали перед походом об устранении этих недостатков, но на это никто свыше не обратил внимания…

Защитники подробно расспрашивали всех свидетелей относительно снаряжения эскадры Небогатова. Выяснилось, что Технический Комитет отнесся к снаряжению эскадры без достаточного внимания (см. стр. 315 официального "Отчета по делу о сдаче"). Председателем этого Комитета был адм. Дубасов. Защита ходатайствовала о его вызове в качестве свидетеля. Суд постановил отказать защите в этой просьбе на тех же формальных основаниях, как и раньше по поводу ее ходатайства о вызове в суд адм. Бирилева: о причинах, приведших нас к поражению под Цусимой, ведется особое дело, которое поручено следственной комиссии под председательством адм. Дикова.

Один из судей задал адмиралу Небогатову вопрос: В своем объяснении вы сказали, что, когда вы очутились окруженным кольцом неприятельских кораблей и у вас не оставалось никакой надежды на спасение, то вы обратились к руководству закона и нашли в нем статью 354 морск. уст., позволяющую сдать корабль. Вы говорили при этом, что вы рассуждали хладнокровно; но обратили-ли вы внимание на то, что законодатель допускает сдачу корабля только при одном условии, а именно: при соглашении всех офицеров экипажа? Испросили-ли вы у офицеров этого требуемого в законе согласия? — Небогатов ответил: "Я понимал это выражение закона в том смысле, что я должен сообразоваться — действительно ли я нахожусь в положении, указанном законом. Я позволяю себе предложить обратный вопрос: как-бы я должен был поступить, если-бы хоть один офицер не согласился с решением о сдаче? Должен ли я был-бы подчиниться велению закона или решению этого офицера?" — По окончании допроса свидетелей председатель предложил обвиняемым дополнить судебное следствие своими объяснениями. Небогатов пожелал объяснить, почему именно он пошел с третьей эскадрой против Японцев, хотя знал о состоянии порученной ему эскадры.

Осенью 1904 г. телеграммой управляющего морским министерством из Черноморского флота, где заведовал учебно-артиллерийским отрядом, он был вызван в Петербург, где адм. Авелан поручил ему особое дело, которое он и вел, между прочим имея в качестве помощника кап. 2-го р. Кросса. Через несколько дней он был приглашен в заседание комиссии из высших чинов, в том числе и адм. Бирилева, бывшего тогда главным командиром кронштадтского порта. Комиссия обсуждала вопрос о 3-й эскадре. Председатель комиссии адм. Авелан тут же предложил Небогатову, не покидая порученного дела, помочь в вооружении и отправке эскадры. Считая предложение для себя лестным, Небогатов его принял и через два часа выехал в Либаву, где увидел, что по снаряжению судов третьей эскадры работа идет во всю. Начальника эскадры однако не назначили. Когда ей нужно было начать компанию, контр-адм. Небогатову из Петербурга предложено было поднять на эскадре свой флаг. Он его поднял. За пять дней до отхода эскадры на Дальний Восток Небогатов получил телеграмму: "Прибыть в Петербург, сдать командование эскадрой контр-адм. Данилевскому". "Я собрал свои чемоданы, — рассказывает Небогатов, — собрался ехать, как вдруг опять телеграмма: "Данилевский отказался, все по-старому"; значит, оставалось идти; рассуждать тут было некогда; да и что за рассуждения? Поступая на службу во флот, я дал себе слово никогда ничего не просить и ни от каких поручений не отказываться. Прослужив 40 лет, аккуратно получая 20-го числа то, что мне полагалось, что было еще рассуждать. Я пошел; мне было приказано идти на соединение с эскадрой адм. Рожественского. Задачу свою я исполнил так, как только мог ее исполнить. Порученную мне эскадру привел в наилучшем виде, какой она могла иметь, к назначенному месту. Зачем я шел? He знаю; быть может, меня послали с целью демонстрации; быть может, еще из каких-либо соображений, — это мне неизвестно; но собака не может исполнять то, что требуется от лошади, а для лошади невыполнимо требование, предъявляемое к собаке. Суда, составившие мою эскадру, я знал отлично как по прежней моей службе в Балтийском флоте, так и по новой работе по их вооружению. Знал и тем не менее пошел; я делал то, что было приказано. Дальнейшее меня не касается"…