Юрий Безсонов - Двадцать шесть тюрем и побег с Соловков

Еженедельно я обязан был регистрироваться в Г. П. У. На квартире я должен был быть прописан и при перемене адреса, как я, так и хозяева, должны были доносить об этом в Г. П. У. За мной, как и за всеми, конечно была слежка.

Все эти обстоятельства нужно было учесть и скомбинировать побег. Это было бы легко, если можно было довериться людям. Но я никого не знал, а положиться на незнакомых людей теперь в Советской России невозможно. Спровоцируют, струсят и просто болтнут. — Выдадут.

{118} С прежними Сибирскими каторжанами бродягами мне мало пришлось встречаться и, только в Тюменской тюрьме я познакомился с одним из них. Это был еще не старый мужик, имевший за собой не мало "зажимов". За последнее время он стал "марвихером", то есть делал крупные, со взломом кражи. Я присмотрелся к нему, затем сказал, что я хочу бежать, и он мне во многом помог.

Он дал мне адрес "своего" человека, и, после выпуска, я немедленно обратился к нему. Насколько в этих маленьких городах все известно, показывает такой случай. Я раза два сходил на вокзал посмотреть железнодорожную карту. Через день я пришел к моему новому знакомому Б-ву, и он мне сообщил, что ему известно о моем посещении "бана" (Вокзала.), советовал больше туда не ходить и держать себя "на стрёме" (Осторожно).

Деньги у меня были. Борода к этому времени отросла. В Тюмени нужно было переодеться, замести свои следы, достать "липу", то есть подложные документы, затем купить "мет" (Железнодорожный билет. От слова метка.), доставить его на следующую станцию, достать подводу, доехать туда и там сесть на поезд в Петроград. Таков был мой план.

Дело с документами у меня не клеилось. Их можно было купить на рынке, но не было подходящих. Мне помог случай. — Я сидел в пивной. К моему столику подсел какой то полуинтеллигентный тип. Мы разговорились. Он оказался приезжим из города Кургана, не то сочувствующий партии коммунистов, не то просто тип большевицкой ориентации. Я уже собирался встать, но разговор случайно перешел на разные удостоверения и свидетельства и он, раскрыв свой бумажник, показал мне свой документ.

"У меня в городе он мне совсем не нужен… Там меня все знают", хвастанул он. — Ну а мне он очень нужен, подумал я, и в голове у меня созрел план. Я сделал все, чтобы объединиться. Влил в него пива, затем мы хватили водки, еще пива и мой новый знакомый надрался. Была уже ночь… Время спать… Я взял его под мышку и повел к себе ночевать… Принес постель, {119} уложил…Долго шли у нас пьяные разговоры, наконец, он успокоился и заснул. Тихо зажег я свечу "помыл его шкары, взял его кожу", т. е. вытащил из его кармана бумажник и вышел в коридор… Долго я рылся в чужом бумажнике, — никак не мог найти документ… Наконец вытянул его оттуда, спрятал, вернулся, положил бумажник на место и со спокойной совестью заснул. Так я стал карманным вором.

Теперь нужно было форсировать свой отъезд. Регистрация была в субботу… Поезд на Петроград шел в воскресенье. Я купил себе кое что из одежды, сказал хозяевам, что я нашел себе новую квартиру, но не знаю насколько она мне понравится и может быть я переду обратно. Заплатил им за несколько дней вперед и оставил у них свои вещи. Б-ов достал подводу, купил в Тюмени билет и его человек должен был доставить его на следующую станцию. В субботу в последний раз "выкупался" ("Купаться", — регистрироваться, быть на учете.), а в воскресенье рано утром, дошел до конца города, где меня ждала подвода, сел в нее и прощай Тюмень…

Была распутица… Колеса вязли. Нам нужно было ехать 40 верст. В начале мы ехали хорошо. — Лошадка была крепкая и тянула. Но вот пошел дождь, снег стал таять, почва набухать и мой возница начал действовать кнутом.

Все чаще и чаще я смотрел на часы. Мы опаздывали… Разговоры прекратились… Мы оба были сосредоточены на одном — как бы доехать. Досадно было опоздать. Слишком дорого это стоило бы. Кнут свистал, но не действовал. Конь вставал. Но вот показалась станция… Я сидел с часами в руках… Мы опоздали!

Я вышел на станцию, спросил, и оказалось, что поезд опаздывает на два часа! Обрадовался я сильно.

Наконец подошел поезд. Без разговоров, как было условленно, мне был передан билет. Я нашел место, сходил в уборную, сжег там все свои прежние документы, забрался на верхнюю полку, вынул "липовые очки" (Фальшивый паспорт.) лег, и начал учить: "Я — уроженец Тюменской губернии, Яренского узда, Николай Петрович Вершинин".

{120} Первый этап был кончен… Но я не закрывал глаза на будущее и знал, что мне предстоять еще много препятствий: