Юрий Бессонов: Двадцать шесть тюрем и побег с Соловков

version="1.0" encoding="utf-8"?> prose_rus_classic Юрий Дмитриевич Бессонов Двадцать шесть тюрем и побег с Соловков

«Я этому парню верю, так не врут», — сказал Р. Киплинг, прочитав в переводе автобиографическую повесть Юрия Бессонова «Двадцать шесть тюрем и побег с Соловков». Киплинг — единственный, кто поддержал Ю. Бессонова в тот момент, когда Л. Фейхтвангер, Р. Роллан и А. Франс заявляли, что «Побег...» — клевета на молодое советское государство. Памятная поездка А.М. Горького на Соловки была организована с целью замять международный скандал, а книга Бессонова исчезла из многих библиотек...

v1.0 — удаление номеров страниц, фрматирование — df

v1.1 — вычитка — df

v1.3 — добавление обложки, перенос фото автора в текст — df

Дорогая сестра!

Вот уже несколько дней я нахожусь в том состоянии, когда человек, захлебываясь от ощущения полноты жизни, выходит за грань повседневности и не может совладать с собой, чтобы словами, буквами, знаками и всеми чувствами выразить радость бытия.

Вот уже несколько дней я принуждаю себя написать тебе.

Я чувствую, я понимаю, что я должен поделиться с тобой своей радостью. Хочу — и не могу этого сделать. Я пьян от свободы. Я счастлив, чувствуя жизнь и у меня нет слов это передать.

Я обращаюсь к тебе и прошу меня понять.

Восемь лет разлуки, восемь лет молчания и вдруг возможность общения. Да не прежнего ограниченного, не частичного, не нелегального — записочками и слухами, детски шифрованными письмами, а полная возможность просто, ясно и откровенно выразить то, что ты хочешь.

Моя голова этого еще не охватывает, я к этому не привык и еще не умею пользоваться свободой выражения мысли. Мысль бегает, не сосредоточивается. Я стараюсь уловить главное и все кажется главным.

Но надо начинать...

Я за границей!

Ты не можешь себе представить сколько жизни, полноты и смысла в этих словах для меня, человека бежавшего из неволи, из России. Ведь в них сосредоточивается все. Я дышу, — я чувствую, — я понимаю, — я свободен, — я счастлив, — я живу. Я... я человек.

Как мне хотелось бы одним махом, одним мазком передать тебе все мое прошлое и настоящее. Жаль. Но это невозможно. Слишком много событий и переживаний, чтобы выявить их разом.

Но прежде всего, основа всего, все для меня, одно для меня — я верю в Бога.

Двадцать шесть тюрем, побеги, налеты, нелегальная жизнь, белые, красные, арестантские вагоны, уголовники и проститутки, страдания и мучения, постоянная угроза смертной казни выковали во мне человека сильного в жизни не доковали силу духа.

В то памятное для меня утро, когда на рассвете я вышел в тайгу, разоружив конвоиров, оставляя за собой Соловецкую каторгу, — огромное пространство болот и лесная чаща отделяли меня от Финляндской границы.

На 36-ой день я достиг ее.

Сила?.. Нет. Сила не в моей упрямой воле, а в Божьей, с которой я должен слить свою и правилен не мой путь борьбы за жизнь, а единственный истинный путь, — путь, который нам указал Христос. Мне труден он. Я уклоняюсь от него постоянно, ежечасно, ежеминутно, и я расписываюсь — я слаб. И слаб потому, что я силен. Но я вижу идеал. Я верю в Любовь — Правду — Добро — Истину — Бога. Я шатаюсь, но я иду. Я иду и я дойду.

Сейчас, пока еще жива во мне память о прошлом, я хочу передать тебе мою жизнь так, чтобы она была тебе понятна и ясна. Я буду тебе писать просто, что сам видел, сам чувствовал, пережил, только правду.

Твой брат Ю.Б.

Р. S. Посылаю тебе мою фотографию, снятую в Финляндии, перед отъездом из местечка Кусома, через 2 недели после нашего перехода границы. Здесь я уже вымыт, брит и дыры зашиты.

На группе, слева направо стоят: Мальбродский, около него с перевязанными ногами Мальсогов, Сазонов и Приблудин.

Зимний Дворец близится к сдаче.

Снаружи — Банды большевиков и обстрел с «Авроры». Внутри — Паника. И добровольцы и большевики... И женский батальон и провокаторы. Митинги и уговоры тысячи и одного начальника.

Дядя с бородой — не то А-в, не то новый «диктатор» и комендант дворца M. — на трибуне. Просит, уговаривает, убеждает защищать. Кого? Для чего? «Правительство»? Его убежавшего главу? Или самого диктатора-оратора?