Пётр Вершигора - Люди с чистой совестью

А дивчина в лаптях, со смышлеными глазами, распалившись в каких–то своих мечтах, досадует на нашу непонятливость.

— Я вас проведу. Да с такой силой я бы до самого Бреста дошла. А что Туров? Тьфу! — и смачно плюет на пол.

Руднев, наблюдавший за девушкой, подходит к ней.

— Постой, постой. Тебя как звать–то?

— Ганька звать. Да вы что? Зубы мне заговариваете? Кажите — пойдете на Туров или нет? Что, не верите? Я проведу. Ей–богу, проведу. И одним махом, немца разгоним, побьем полицманов…

Убежденная в том, что только непонимание собственной силы мешает партизанам двинуться на Туров, она обращается то к одному, то к другому, просит, объясняет, растолковывает, убеждает.

— Постой, постой, дивчина, — перебил ее Базыма. — Ты кто же тут такая? Уже командовать собираешься? Ты что — распоряжаться сюда пришла или в отряд поступать?

— Поступать в отряд! — поворачивается к нему девушка. — Воевать!

— Воевать! — протянул Руднев. — А ты как думаешь — вот так — трах–бах и воюют? Это уметь надо.

Она смерила его насмешливым, презрительным взглядом.

— А откель ты знаешь, что я не умею? Во!

И вдруг выхватывает что–то из–под полы.

— Тю, скаженная! — бурчит, отодвигаясь от нее, Базыма. — Кой черт пустил ее сюда? Подорвет еще к дьяволу. А ну, дай сюда.

В поднятой руке Ганьки поблескивает круглая немецкая граната, похожая на черный апельсин, с нежной голубой головкой запала.

Девушка, подчиняясь суровому взгляду старика, нехотя отдает лимонку.

— Эх вы… Часовые винтовку забрали. А гранату — не доглядели. И зачем я, дурная, сама показала?.. Ну говорите, пойдете на Туров аль нет? — безнадежно, чуть не плача, спрашивает Ганька.

Комиссар поманил ее пальцем. Усадив на лавку рядом, стал расспрашивать, откуда у нее граната и винтовка. То, что она рассказала, было, пожалуй, обычное дело для этих мест. Если верить ее рассказу, то Ганька уже убила нескольких фашистов. Первого она зарезала серпом. Оттащила труп в болото и затопила. Добытым у первого оружием начала действовать смелее. Вместе с двенадцатилетним братишкой они нападали на немцев–одиночек и убивали их. Подкрадывались к хатам полицейских, швыряли в окна немецкие гранаты.

Это могло показаться неправдоподобным, но мы уже привыкли встречать на своем пути всяких людей; поэтому и верили и не верили дивчине.

— Займись, Петрович, по приему! Если стоит этого, зачисли в роту. Потом доложишь мне, — сказал комиссар, задумчиво похаживая по штабу.

После подробных расспросов я вызвал связного разведки.

— Ну, Ганька! Вот пока что твое начальство. Дальше жди распоряжений.

И тихо связному:

— Командиру передашь: распоряжение получит во время вечернего доклада.

Связной козырнул, повернулся и направился к двери. За ним пошлепала девушка. Уже на пороге повернулась и, нахмурившись, кинула Базыме:

— Гранату отдай…

Скрипевший пером начштаба повернулся вполоборота и, сдвинув очки на лоб, глянул на нее через плечо.

— Ладно. Иди, иди, вояка. Будут и гранаты, — не то сурово, не то одобрительно проворчал он вслед новой партизанке.

Она недовольно отвернулась и вышла из штаба.

Вслед понесся смешок и шутливые замечания связных, толпившихся в сенях.

Я стал систематизировать черновые пометки у себя в записной книжке.

Со слов девушки я получил представление о туровском гарнизоне. Рассказала она кое–что и о других припятских городках и крупных селах. Задумавшись, я глянул в окно. По улице шагал связной разведки. Рядом, пытаясь попасть в ногу, маршировала новая партизанка. Руднев отошел от окна.

— А что, хлопцы? Пожалуй, права эта курносая? Гарнизончик небольшой. Паника у них после Лельчиц порядочная… Запряжем пятьсот коней! И ударим… Эх, ударим! А? Начштаба?

Базыма неодобрительно покачал головой и показал глазами на дверь.

— Если уж замышлять операцию, то надо держать язык за зубами.

Комиссар заулыбался и поднял руки кверху.

— Ладно, ладно! Шучу, шучу! Конспираторы–операторы. Стратеги доморощенные.

Ганьку определили в разведку.

На Туров мы не пошли. В эти дни нас увлекала идея разгрома Сарнского железнодорожного узла, и нам было не до Турова. Но в разведку я посылал новую партизанку дважды. Оба раза с отделением Лапина. Она отлично знала местность, ловко проводила разведчиков по лесным тропам. Побывав с нею в городке, хлопцы каждый раз возвращались с «языками» и трофеями. Докладывая о выполнении разведки, на мой вопрос: «Как новая партизанка?» — хлопцы одобряли ее смелость, подтверждали знание местности, но все это как–то с холодком, официально. Я видел, что они чем–то недовольны.