Пётр Вершигора - Люди с чистой совестью

— Добровольно пришел? — спросил ее Ковпак.

— Пристал за городом. Говорит: дивичка… веди до партизан… Я уже и так и сяк… Щоб не провалить дела, думала уж — заведу в кусты… — и отчаянная девка, как недавно гранату, выхватила откуда–то из рукавов финку. — А он руки цилует, горькими слезами плачет. Ну, от и привела, — пряча финку, оправдывалась перед командирами она.

— Йо, йо, хороший дивичка, русска дивичка, — подтвердил солдат.

— Добровольно к нам пришел. Не боялся, значит, партизан? — еще раз спросил Ковпак.

— О, о, партизан!!! Корошо! Герман — капут! Гитлер — шволочь, — опять закипятился солдат.

— Сарны? — спросил его Руднев и повел к карте.

— Ано. Сарны — валька, война… Сарны — полк словаков… гарнизон, — тыча себя пальцами в грудь и показывая на карту, говорил словак.

— А германов? — спросил Базыма.

— Германов нет было, до вечера. Вчера эшелоны пришли, — он показал на пальцах четыре эшелона. — эсэс… У–у–у, шволочь.

— Ага, верно. Я на вокзале была. Выгружались эсесовцы, — подтвердила Ганька.

— А может быть, они проездом? — высказал надежду Войцехович.

— Нет. Я обратно уже по огородам выйшла. На всех дорогах нишпорят, а на заставах машины и танкетки стоят.

— А ну, выйди с ним в сени, — сразу резко оборвал беседу Ковпак.

Ганька, комендант и словак вышли.

— В лоб теперь не возьмем, — потер бритую щеку комиссар.

Базыма согласился.

— Снаряды на исходе, — осторожно поддакнул он.

— И окружением тоже… — продолжал комиссар.

— И патронов не густо…

Руднев мрачно вглядывался в карту.

— А его нужно раздавить. А раздавить мы не в силах, — и комиссар грохнул кулаком по карте.

— Одно ясно: ни в лоб, ни путем окружения взять мы его не в силах, — сказал сидевший до сих пор молча Ковпак.

Он лег на карту животом, надел очки и стал шарить взглядом по карте вокруг да около Сарнского узла. Руднев сделал знак командирам, и все застыли не дыша, чтобы кашлем или неосторожным словом не помешать командиру. А он, как зверь вокруг добычи, — делал круги все больше и больше, захватывал взглядом сотни километров. Затем снова стал сужать петлю, пока не остановился… Потом вынул из халявы большой столярский карандаш.

Все облегченно вздохнули.

— Крест. Поставить крест на Сарнах… О тут, и тут, и здесь, — и командир ставил знаки в тех местах, где железная дорога пересекала извилистые реки.

Руднев уже подхватил его мысль:

— Правильно… Подорвать мосты! Сколько? Четыре?

— Можно и пять, — показал Ковпак на карте.

— Обрезать концы, — детализировал замысел Руднев. — Обрубить щупальца со всех сторон, в одно время, в один час, чтобы сразу застопорить движение с запада на восток. Не дать немцам обходных путей на юг, на север. Полностью вывести узел из строя на подступах к нему.

— О це и буде — Сарнский крест, — встал из–за стола, отряхиваясь как после сложной борьбы, Ковпак.

— В одну ночь должны взлететь на воздух мосты. Это сложно… Надо пять самостоятельных групп, пять командиров, — сомневался Базыма.

— Командиры у нас есть, — крикнул на ходу Ковпак.

Базыма продолжал думать вслух:

— Связь конными исключается, ракетами тоже.

Он измерил по карте расстояние — 50–80 километров!

Руднев немного насмешливо «поддержал» начштаба:

— И между соседями, выражаясь фронтовым языком, десятки километров территории, занятой противником.

Ковпак сплюнул и стал крутить цигарку.

— Да тут и сам чорт не разбере, кто кому соседи и где тут фронт, а где тыл…

Руднев громко засмеялся:

— …и где фланги… Да, трудно определить тактическую сущность этого дела. Операция не фронтом, а крестом. И каждый из командиров, повернувшись лицом к центру, то есть к своему объекту, будет иметь двух соседей справа, одного слева и одного в центре… Поняли, хлопцы?

— А той, що в центре, со всех сторон окружен врагами и четырьмя соседями сразу… Чудно… и правильно, — Ковпак засмеялся и запалил цигарку. — Разработать надо каждый шаг, самое главное — это кого выделим на каждый мост. Рассчитаем маршрут и привлечем местных людей для разведки и оповещания, — ходил он по хате, дымя самокруткой.

— Кого же выделим?

— Главные силы в центре — наш отряд пойдет… Антоновка — Цымбал, Домбровицы — Бережной, Матющенко — на юг!

Руднев добавил, не забывая о пятом мосте:

— На Горынь — Кульбака…

Дело в том, что железные дороги в Сарнах перекрещиваются: с севера на юг — из Барановичей в Ровно и с запада на восток — из Ковеля в Киев. В Сарнах они встречаются и расходятся на все четыре стороны. А в нескольких десятках километров от узла дороги пересекают большое количество рек. Одновременным взрывом четырех–пяти мостов на подступах к Сарнам решалась судьба узла, хотя он сам оставался нетронутым.