Пётр Вершигора - Люди с чистой совестью

Но подтянулась колонна и, прерывая легенду, которую гуцул мог рассказывать весь день, я спросил его:

— А сможешь, дедуню, провести нас по хребтам до самой Говерлы?

— Нет, не смогу, — вздохнул он. — Нет таких людей сейчас. Забыли дороги. — Затем хитро улыбнулся из–под лохматых бровей. — Не надо идти вам по хребтам. Это дорога вдоль границы. Вам я знаю, куда надо. Надо вперед, в долину Закарпатскую, на поля и виноградники Дунайские. А как Дунаву–реку перейдете, там снова пойдут горы. Только горы те уже не Карпатами звать. То суть — Балканы. То суть — Татры. То суть — Альпы.

— Ого, — сказал Черемушкин. — Это дед политический. А что там, на тех Татрах да Альпах?

— Не знаю, не слыхал, — запрятал улыбку в усах гуцул. — Про горы гуцул знает, про Карпаты, про Татры. А больше — ниц!

Солнце поднялось, и колонну разместили в лесу. Я остался с гуцулом. Теперь уже не он мне, а я ему рассказывал. Он спрашивал меня о сражении на Курской дуге, спрашивал, горы или степи в том далеком краю.

Все, что я рассказывал, он понимал по–своему. Но он хорошо понял, что там шла непрекращающаяся борьба брони и снаряда, борьба свободы с насилием. И хотя мои cлова звучали на мало понятном ему языке, но чувства и мысли у нас были одни.

Невдалеке от камня Довбуша разместился штаб. Ковпак на двенадцать часов назначил совещание командиров.

Обсуждался вопрос дальнейшего движения. К концу совещания подошли разведчики. Стало ясно; для того чтобы идти вперед, нужно с боем занять село Поляничка, разбросавшее свои хаты вдоль речушки — притока Прута.

О том, что я был против приграничного варианта, Руднев знал, но все–таки командовать ударной группой он поручил мне. Назвал тоном приказа мою фамилию и молча, испытующе взглянул на меня. Я сразу понял его. Готовясь к бою, долго сидел я над картой 1898 года, изображавшей извилины Карпатских гор. И на корешке карты вывел, так, на всякий случай, может быть потому, что бой предстоял серьезный: «Раньше, чем начнешь командовать, научись подчиняться».

Начав спуск сразу с перевала, мы напоролись на венгерскую заставу…

Пограничный пост приспособили на скорую руку к бою.

— В горах камня много, — доложил Черемушкин, уже давно залегший в ста шагах от венгров.

Одной нашей роты было достаточно, чтобы разогнать венгерскую заставу. К ночи мы вышли на Поляничку. Противника там не оказалось. Село напомнило мне родную Молдавию. Есть там заброшенное в каменном ущелье село Валя Дынка, что означает — глубокая долина. Такие же хаты, прилепившиеся к скалам, такие же извилистые, похожие на овечью тропу улицы, и рослый люд.

— Народ здесь не дюже гостеприимен. Или до смерти чем–то напуган. Не хотят говорить, — докладывали разведчики, побывавшие в крайних хатах.

— А на окнах хат выставлены кувшины с молоком. Кукурузные лепешки и брынза. Непонятно, — говорит Карпенко.

— Что–то здесь не то. Но от гуцулов не добьешься ни слова, — подтвердил и Черемушкин.

Осторожно, выдвигая на огороды боковое охранение, колонна двинулась по селу. Миновали церковь и небольшую площадь перед ней. Пересекли овраг и продвинулись почти к самой околице.

Венгры не заставили себя долго ждать. Как только роты авангарда вышли из села в расширявшуюся, почти похожую на горное плато долину, сверху, прямо в лоб нам ударило несколько пулеметов. Сразу за ними, разрезая колонну пополам, бил шестиствольный миномет. Несколько связных, посланных назад к штабу, были убиты. Конник, пытавшийся проскочить этот огненный шквал, возвратился ползком, весь израненный мелкими осколками, лошадь под ним сразу убили наповал.

— Перерезаны, — прохрипел Карпенко, лежавший рядом в канаве.

— Откуда бьет?

— Со всех высот и с церкви.

Это была великолепно организованная засада. Если день захватит нас в этом естественном мешке, ни одному не выбраться из него живым.

— Давай отходить влево, Карпо! — крикнул я на ухо Федору, стараясь перекричать вой и скрежет металла. Он нагнулся ко мне:

— Правильно, командир.

И мы быстро вывели из–под губительного огня третью роту, а за ней и разведку к реке, в сторону от пристрелянной дороги. Но у реки тоже был противник.

— Только один пулемет и несколько автоматчиков, — доложил командир отделения Намалеванный.

— Вперед, хлопцы! — прозвучала команда Карпенко.

Мы сразу смяли вражеский заслон. По пояс в быстром, сбивавшем с ног потоке перебрались на другой берег.

— Пока рассвет не захватит — на гору! — скомандовал я.