Сергей Галицкий - Из смерти в жизнь… Советские солдаты России

Весной 1944 года младший лейтенант Т.П. Дегтярёв прибыл на фронт под Киев. Воевал в составе 301-го гвардейского самоходно-артиллерийского полка 8-го гвардейского танкового корпуса 2-й танковой армии. Был командиром экипажа самоходной артиллерийской установки САУ-76. В боях был трижды ранен. После третьего ранения 29 августа 1944 года отправлен в тыл на учёбу.

Служил в Вооружённых силах до 1970 года. Уволен в запас в звании подполковника.

Награждён орденом Боевого Красного Знамени и орденом Красной Звезды.

Живёт в Санкт-Петербурге.

Рассказывает инвалид Великой Отечественной войны полковник Тимофей Павлович Дегтярёв:

— Когда началась война, я с родителями жил в городе Абдулино Оренбургской области. В семье я — одиннадцатый ребёнок. После меня ещё сестра родилась. Братьев кроме меня было четверо. Несколько лет назад мы вернулись с Украины, уезжали туда во время голода тридцатых годов.

На Западной Украине никакого голода не было. А вот в Оренбургской области в 1933 году голод был страшный. Нам повезло, что мой старший брат Михаил служил пограничником на Западной Украине. Там он женился и остался жить. Мы бросили дом (его после нас сожгли и поставили на его месте качалку нефти), хозяйство и уехали к нему. Оставаться на Урале никак было нельзя, очень много людей поумирало. У нас в родне умерла моя тётя. Поела с голодухи мяса коровы, которое ей случайно досталось, на улице нашла у колодца. И то ли мясо обработано было чем-то, то ли заворот кишок у тёти случился после недоедания…

На Украине меня в школе обзывали кацапом. Идёт кто-нибудь по коридору мимо и обязательно попытается меня плечом толкнуть! Я обязательно давал сдачи. Но так получилось, что во втором классе кацапом меня называть перестали после одного случая. Прямо у школы был пруд. Лёд только встал, мальчишки побежали по нему, и один провалился, стал тонуть. Все кричат-шумят, но ничего не делают… А паренёк уже захлёбываться начал. Я руками сломал акацию (даже не знаю, как сумел, сила какая-то появилась!). Помню, колючая такая акация была! Побежал к берегу, лёг на лёд. (А плавать я тогда не умел!) Подполз, протянул мальчику край ветки. Он одной рукой лёд ломает, другой к ветке тянется. Ухватился — и я его вытащил! После этого отношение местных ребят ко мне совсем изменилось…

Из Абдулино мы привезли мелкий картофель. А он такой крупный вырос! Все приходили смотреть, как кацапы картошку умеют выращивать. Видимо поэтому отца моего уговорили стать председателем колхоза, который надо было ещё организовать. Дали нам для жилья большой дом выселенного кулака. Правда, половину дома мы отдали кулаку обратно. Но тут же местные стали под двери подбрасывать записки, в которых было написано, сколько дней нам осталось жить. Вот тогда я и узнал, кто такие бендеровцы. Отец говорит: «Это не наше место. Жизни здесь не будет. Надо уезжать домой».

К тому времени в Оренбурге голод закончился. В Абдулино жила сестра отца. У неё было девять детей. Жили они все в маленьком домике. Мы вернулись и зиму прожили у неё. В этом домике нас, вместе взятых, в это время было больше двадцати человек. Спали вповалку на полу. Но весной мама с папой смогли купить свинарник в полуподвале, и мы поселились отдельно.

Помню, 22 июня 1941 года с утра шёл дождь. У столовой висел большой репродуктор, оттуда в десять утра прозвучало — началась война. Первые наши рассуждения были простые: это ненадолго, мы быстро победим. Патриотизм в то время был неописуемый, сейчас даже представить такое невозможно. Все говорили только одно: прямо сейчас пойдём в военкомат — и на фронт!

В этот день мы ждали приезда старшего брата, у него вечером 22 июня должна была состояться свадьба. Трое братьев жили с нами, их всех сразу забрали на фронт. А тот, который был на Украине, рассказывал, что его в первые дни войны заставили оповещать военнообязанных, и местные мужики разбегались и прятались, чтобы только в армию не пойти! Им ещё и второй раз пришлось от армии прятаться, когда наши в обратную сторону через границу пошли. И вот что интересно: после войны многие из них вдруг оказались инвалидами и ветеранами…

Брат Петя, который должен был 22 июня жениться, приехал на машине с зерном, разгрузился. После этого они с двумя другими братьями выпили какого-то одеколона, и все трое со своими машинами поехали на погрузку. Мобилизационная готовность была высочайшая: сразу подали железнодорожные платформы, туда загрузили машины и в тот же день отправили. Никакой паники, никакого беспорядка. Только женские слёзы и плач при проводах…