Игорь Минутко - Рот Фронт! Тельман

Да, этот тюремщик попал в цель. Если бы свершилось чудо: на библиотечной полке - Полное собрание сочинений Ленина, и можно взять любой том. Но чудес не бывает.

Именно так: с той встречи с Владимиром Ильичей в Москве, в 1921 году, началось кропотливое и страстное изучение Тельманом ленинского наследия - изучение систематическое, углубленное, с выводами, которые проецировались на немецкую действительность. В те годы работа Ленина «Детская болезнь «левизны» в коммунизме» стала его настольной книгой: в ней он находил ответы на трудные вопросы, возникшие в результате внутрипартийных разногласий. Эрнст Тельман стал убежденным, непоколебимым ленинцем.

«Надо правде смотреть в глаза: меня ждет долгое тюремное заключение. - Эрнст остановился посреди камеры. - Что же, связь с партией через жену и дочь (Вот и Ирма мне помощница, подумал он) налажена, все здесь отработано, мост надежен, и я не останусь в стороне от борьбы своих единомышленников на воле.

Из письма Эрнста Тельмана жене, конец 1935 года - начало 1936 года:

«...Вторая половина дня приближается к вечеру. Рождество! Постепенно наступила тьма. В то время когда на улице метет пурга и трещит мороз, я прозябаю здесь в одиночном заключении. Слышится отзвук медленных шагов часовых по тюремному двору, а иногда по коридорам внутри корпуса; временами лай собак нарушает общую тюремную тишину. Мой взгляд скользит сквозь железные прутья оконной решетки, которые расположены близко друг от друга и глубоко вделаны в прочную старую стену. По светлому, сверкающему звездами небу быстро мчатся белые облака. Вдали звонят церковные колокола...

Бывают иногда моменты, когда во мне преобладают боль и горечь, порождаемые этой моей столь жестокой судьбой. Так было и к концу второй половины дня накануне рождества. Погруженный в глубокое раздумье, я вызываю в памяти многое забытое из былых времен и из счастливых юношеских лет. Вспоминаю о моей далекой родине, о моих любимых дома... Я знаю, я чувствую, что у домашнего очага - моя Роза, наши Ирма и дед, а так же родные, знакомые и друзья, что они думают обо мне и им недостает меня. С большой любовью думаю я о тебе и о былом. Многообразные воспоминания о пережитом в моем родном городе Гамбурге, о нашей общественной и семейной жизни, о нашей жизненной борьбе проносятся передо мной... О, как преходяще и кратковременно все прекрасное на земле! Оно приходит как чудо и улетает как счастье...

Но вера в собственную силу всегда одерживает верх... Я решительно выпрямляюсь, по-прежнему твердо и смело, хотя и страдая, смотрю в лицо неизбежному, с хладнокровием и новой жизненной энергией собираю все свое терпение. Вот я уже и избавился от мучений, от вызывающих боль воспоминаний. Снова хожу по камере взад и вперед... Затем вдруг беру книгу Достоевского «Раскольников» [18] Название некоторых немецких переводов романа Ф.М. Достоевского «Преступление и наказание» . Уже пролог захватывает меня и быстро наводит на другие мысли. Книга - единственный друг, который здесь со мной неразлучен. Я читаю, читаю часами, пока не раздается звон колокола - сигнал ко сну. Между тем все беды забыты, все печали вытеснены из души, я снова счастлив и доволен...

...Есть ли у нас в канун Нового года более горячее пожелание обрести в ближайшей перспективе долгожданную свободу? ...С этим пожеланием, с этой надежной мы вступаем в Новый год.

С Новым годом! Желаю вам всем наилучшего здоровья, счастья и исполнения желаний, надеюсь на скорое свидание на дорогой родине».

Работать над собой. Преодолеть угнетение духа.

Из письма другу отца 26 января 1936 года:

«...Гёте метко сказал однажды: «Душа человека, как подобна ты воде, судьба человека, как подобна ты ветру!» Как мало слов, но как много в них смысла и правды...

...Изоляция и одиночество иногда даже обогащают человека мыслями и воспоминаниями и оказывают на него чудесное воздействие, хотя он и не владеет всеми своими силами и не мыслит так свежо и гибко, как это было на свободе...

Хотя динамика развития изменила многое-многое и ставит передо мной вопрос, почему судьбы людей складываются порой так своеобразно, мои многообразные переживания и опыт, факты из повседневной жизни народа остаются незабываемыми, они были самой надежной опорой в бурной борьбе и поныне все еще поддерживают мой дух. «Собственный опыт есть мудрость»,- сказал однажды Лессинг. Его слова точно выражают истину. Повседневная жизнь и полный превратностей опыт трудового немецкого народа были для меня важнейшей сокровищницей, великой школой подготовки к деятельности, фундаментом и духовным снаряжением моей позднейшей эрудиции. Они очень часто побуждали меня не жалеть своих сил для дела добра и справедливости.