Виктор Бакин - Владимир Высоцкий без мифов и легенд

В письмах, например, меня спрашивают: «Не тот ли вы самый Владимир Высоцкий, с которым мы под Оршей выходили из окруже­ния?» Или «Были ли вы на 3-м Украинском фронте, деревня такая-то и в такое-то время?» И довольно много таких писем. Значит люди предполагают, что эти песни может писать только человек, который прошел через войну. Это мне вдвойне приятно потому, что я так и хочу рассказывать и писать песни от имени тех, которые прошли, как говорят, огонь и воду во время войны!

Мы дети военных лет — для нас это вообще никогда не забу­дется. Один человек метко заметил, что мы «довоевываем» в сво­их песнях. У всех у нас совесть болит из-за того, что мы не приня­ли участия в войне. Я вот отдаю дань тому времени своими песня­ми. Это почетная задача — писать о людях, которые воевали... Но все равно мои военные песни имеют современную подоплеку. Те же самые проблемы, которые были тогда, существуют и сейчас. Про­блемы надежности, чувства локтя, дружбы, преданности».

Таких стихотворений, какие написал Высоцкий, в советской поэзии никогда не было. Он создал новый жанр, вступив в кон­фликт с нормами и схемами официальной поэзии, утверждая чело­веческую жизнь как высшую ценность. Большинство военных песен Высоцкого — это музыкальные эпопеи в миниатюре. Он понимал, что его фронтовые герои были его сверстниками, а может быть, еще моложе. Поэтому он так свободно и уверенно говорил от их имени. Его герои поступают так, как поступил бы он сам в экстремальных обстоятельствах. Это была и е г о война...

Фрагменты ассоциаций в его песнях складываются в эпичес­кое полотно, отразившее и судьбу штрафных батальонов, о кото­рых как-то не принято было вспоминать, и Ленинградскую блокаду, и госпитальные будни, и героизм евпаторийского десанта, и стра­дания летчика, потерявшего друга. Эта эпичность определяется не только широтой охвата военных событий, сопряжением прошлого и настоящего, но и глубиной и зоркостью авторского взгляда. Поч­ти все «военные песни» Высоцкого — редкостной красоты жемчу­жины его поэтического творчества. В них больше правды о войне, чем в огромном количестве бездарных исторических монографий и блеклых мемуаров.

Создав новый жанр, Высоцкий не был первооткрывателем. Он продолжил ту самую традицию правды о войне, родоначальником которой в русской литературе стал Лев Толстой, а продолжили уже на другом историческом материале Константин Симонов, Виктор Некрасов, Григорий Бакланов...

«Не помню, в каком точно городе, — рассказывает Иван Борт­ник, — где мы с Володей были на концертах, произошел такой слу­чай. Наше выступление начиналось фрагментом из спектакля «Пав­шие и живые». Высоцкий пел свои военные песни, а я читал стихи «военных поэтов». На сцене мы стояли вместе, рядом.

Обычно Володя пел «Братские могилы», «Тот, который не стрелял», «Всю войну под завязку...», а заканчивал «Случаем в рес­торане»:

А винтовку тебе, а послать тебя в бой?!

А ты водку тут хлещешь со мною!..

Я сидел, как в окопе под Курской дугой —

Там, где был капитан старшиною...

В этом месте у меня всегда мурашки по спине — так он пел.

...Он все больше хмелел, я — за ним по пятам.

Только в самом конце разговора

Я обидел его — я сказал: «Капитан!

Никогда ты не будешь майором!»

Когда он заканчивал это, зал обычно сразу взрывался аплодис­ментами. А тут возникла какая-то странная пауза.

И вдруг из второго или из третьего ряда поднялся человек и по­шел по проходу к сцене. Я успел разглядеть его. Невысокого роста, пожилой, в поношенном темном пиджаке, на лацкане Звезда Героя Советского Союза. Он подошел к сцене, неловко поклонился Воло­де, шепотом сказал «спасибо», хотел еще что-то сказать и вдруг за­рыдал.

Володя растерялся. У него дрогнул подбородок, он сделал шаг вперед, снял с себя гитару, передал ее мне и спрыгнул вниз. У меня тоже перехватило горло.

Володя обнял подошедшего за плечи и, что-то ласково гово­ря, проводил его на место. И все это — под бешеные аплодисмен­ты зала. Потом снова поднялся на сцену. Я отдал гитару и, глотая слезы, быстро ушел за кулисы. А он подошел к микрофону и под­нял руку. И тишина...

«Спасибо, — сказал он и, секунду помолчав, повторил, — спа­сибо. Я сегодня попою вам подольше». Пел он в тот вечер больше двух часов!»

После Белоруссии Высоцкий с Мариной едут в Одессу. Здесь его ждет окончание работы в «Опасных гастролях» и круиз на теп­лоходе «Аджария» по Черному морю. На «Аджарии» — Высоцкий в статусе «гостя капитана» Александра Назаренко, с которым он по­знакомился в прошлом году на съемках в Одессе.