Виктор Бакин - Владимир Высоцкий без мифов и легенд

За упокой Высоцкого Владимира

коленопреклоненная Москва,

разгладивши битловки, заводила

его потусторонние слова.

Владимир умер в 2 часа. И бездыханно

стояли полные глаза, как два стакана.

...........................................

Гремите оркестры,

Козыри — крести.

Высоцкий воскресе.

Воистину воскресе!

А.Вознесенский: «Газеты и журналы отказывались печатать эти стихи — как об актере еще о нем можно писать, а вот как о певце и авторе песен... Тем не менее стихи удалось напечатать в журнале «Дружба народов», который был смелее других. Однако пришлось изменить название на «Оптимистический реквием по Владимиру Семенову, шоферу и гитаристу». Вместо "Высоцкий воскресе" при­шлось напечатать "Владимир воскресе"...»

А по Москве и Ленинграду среди богемы поползли самые неве­роятные слухи. У актеров «Таганки» спрашивали: правда, что он же­нился на Влади? А в посольстве была свадьба? Они получили визы и уехали в Париж? Правда, что он принял французское гражданст­во? Как смотрит коллектив на этот альянс?..

Закончен монтаж фильма С.Юткевича «Сюжет для небольшо­го рассказа», в котором Влади-Лика — повзрослевшая «колдунья» середины 50-х годов, симпатичная, но неглубокая женщина, приво­рожившая умного, ироничного писателя. Во Франции фильм вышел под названием «Лика — большая любовь Чехова». Почти целый ме­сяц своего очень дорогого — в прямом смысле — времени Марина отдала на озвучивание фильма.

М.Влади: «Каждое слово я старалась выговаривать отдельно. И дубляж измотал меня до последней степени. Но я работала как зверь, понимая, что цель того стоит. Когда же спустя некоторое вре­мя я приехала на премьеру, меня ждал страшный удар: моя Лика Мизинова говорила с экрана... не моим голосом. Я так плакала... Меня это оскорбило дико, я была просто в отчаянии. Потому что для такой актрисы, как я, голос — это часть души. Мой голос — это моя фирменная вещь».

Через тридцать с лишним лет она не потеряет надежду на вос­становление фильма в первозданном виде: «Все же я почему-то на­деюсь, что эту картину покажут снова, потому что она безвременная и занимает особое место даже в истории советского кино. Тогда бы я могла ее заново дублировать, бесплатно. Время, правда, прошло. Но голос у меня сохранился, я ведь не курю, и он не сел, как часто бывает у женщин в возрасте. В конце концов, имею же я право в од­ной из своих любимых картин заговорить своим голосом».

Из интервью:

— А каким циклом вы бы открыли свой сборник?

— Стихами о Великой Отечественной. Меня иногда спрашива­ют: «Почему ты так много пишешь на эту тему? Можно подумать, что всю войну прошел, а сам в это время еще пешком под стол хо­дил». Это хорошо, что так можно подумать... Вообще мне кажет­ся, человек должен ощущать себя современником любой справедли­вой борьбы, когда бы и где бы она ни происходила.

Трагический случай, чуть не приведший к смерти, и накопив­шаяся общая усталость требовали если не отдыха, то хотя бы сме­ны обстановки. Вместе с Мариной он едет в Белоруссию, куда еще в начале года Виктор Туров приглашал его продолжить работу над кинодилогией по романам Алеся Адамовича. Второй фильм назы­вался «Сыновья уходят в бой». Фильм снимали в районе Новогрудка на берегу озера Свитязь в бывшей партизанской деревне, случайно уцелевшей в войне. Для Высоцкого это было совмещение очень не­обходимого отдыха с творчеством. Первую ночь ночевали в кресть­янской избе. Спали на сеновале, под крышей крестьянского хлева, внизу всю ночь вздыхала корова... Душистое сено — вместо посте­ли! Утром хозяйка поила их еще теплым козьим молоком. Марина была в восторге от всего увиденного и услышанного. Через неделю она упрашивала Турова и Адамовича: «Ну, уговорите Володю, что­бы он не торопился отсюда!»

A. Адамович: «Время от времени они приезжали, приходили к нам в «партизанский лагерь» — молодые, счастливые друг другом и каждый талантом другого.

Сохранились и кадры узкопленочного любительского фильма. Да только немые. А в это время «партизанский лес» гремел песня­ми Высоцкого. Их не только слышишь, а как бы видишь: с набух­шими — вот-вот порвутся — венами на шее, покрасневшими от на­пряжения глазами... А сам Высоцкий стоит тут же, разговаривает, усмехается — по-юношески светлый, дружелюбный. Голос неожи­данно тихий. Больше слушает, чем говорит».

Дни проходили в прогулках по окрестностям, и Туров показы­вал им места, где четверть века назад шли жестокие сражения. Они видели бывшие партизанские стоянки, поросшие травой, проходи­ли через обугленные развалины деревень — их не стали восстанав­ливать после войны и оставили как памятники.