Борис Мансуров - Лара моего романа - Борис Пастернак и Ольга Ивинская

Ивинская особенно подробно говорила о стихах из тетради Юрия Живаго. Оказалось, что волнующая «Разлука» возникла под впечатлением от их встречи с Пастернаком в Измалкове в июне 1953-го, когда поэт на самом деле укололся о невынутую иголку. Мой неожиданный пассаж по поводу стремительного стихотворения под названием «Ветер» («Я кончился, а ты жива…») вызвал удивительный рассказ Ольги Всеволодовны об истории его рождении и настоящем названии. Тогда же она объяснила причину возникновения частых трафаретных названий «Ветер», которые Пастернак давал многим своим стихам.

Комментарий Ивинской к стихотворению «Недотрога» расширил Митя. Он помнил, как «Недотрога» стала предметом нешуточной борьбы нескольких поклонниц Пастернака, требовавших даже от Ольги Всеволодовны признать их адресатами этого стихотворения.

Ивинская ответила и на вопрос, почему величественная «Рождественская звезда» не стала завершающим стихотворением всего романа «Доктор Живаго». Я узнал, какую музыку хотел слышать Пастернак при чтении этого стихотворения.

Услышал живые комментарии к знаменитому циклу стихов «Когда разгуляется». Оказалось, что стихотворение «Ева», как и ранее написанный «Хмель», были связаны с яркими летними картинами: ракиты, невод и купальщицы на берегу Самаринского пруда в Измалкове, где Ольга и Борис часто прогуливались. Суть «Четырех отрывков о Блоке», в очередной раз названных «Ветер», хорошо прокомментировал поэт В. Корнилов, встречавшийся с Пастернаком: «Эти стихи написаны Пастернаком в защиту своей любимой женщины. Гений сам выбирает себе героинь».

Ивинская рассказывала, что, написав стихи о Блоке, Борис Леонидович стал говорить о Пушкине: «Мне всегда казалось, что я перестал бы понимать Пушкина, если бы он нуждался в нашем понимании больше, чем в Наталии Николаевне» [23] Символично звучат эти слова на фоне утверждений советских пастернаковедов о том, что Пастернак встречался с Ивинской только из сострадания, о ее пагубном влиянии на творчество поэта, об ее алчности, дворянской и антисоветской сущности и т. п. В секретной записке КГБ, направленной в феврале 1959 г. в ЦК КПСС, докладывалось: «В результате наблюдения за Пастернаком установлено, что ряд лиц из числа его близкого окружения <���…> подогревает озлобленность Пастернака. К числу таких лиц относится сожительница Пастернака Ивинская О. В. <���…> из дворян, характеризуется как умная, но морально разложившаяся женщина. <���…> Ивинская не прочь эмигрировать с Пастернаком за границу <���…> высказывает антисоветские настроения. Пастернак находится под ее большим влиянием» (цит. по: «А за мною шум погони…»: Борис Пастернак и власть: Документы: 1956–1972. — М.: РОССПЭН, 2001. С. 186). Многие секретные документы из архива ЦК КПСС и КГБ о действиях советских властей и слежке за Пастернаком и Ивинской впервые были опубликованы в 1994 г. во Франции. Об этом рассказала Ирина Емельянова на радио и по телевидению в январе 1998 г. в интервью по поводу провокационной статьи журналистки Н. Дардыкиной, очерняющей Ивинскую. Эта заказная статья вышла в ноябре 1997 г. в газете «Московский комсомолец» перед заседанием Савеловского суда в Москве по делу «архива Ивинской». В России эти секретные документы были опубликованы только в 2001 г., когда Савеловский суд отнял у детей Ивинской ее архив (см.: Там же). .

В осенних стихах измалковской поры звонко отозвалось утреннее петушиное многоголосье, которое поэт слышал у Ольги на кузьмичевском дворе. Здесь же он пил «горячий кофе по утрам», перед тем как идти на Большую дачу. Ольга Ивинская подтвердила мою догадку о том, памятником какой дороге стало ажурное стихотворение Пастернака «Дорога». Непонятная мне ранее связь потока писем, обрушившихся на Бориса Леонидовича после выхода в свет романа, с «кошачьими и лисьими следами» объяснилась привязанностью Ольги к умным урчащим красавицам, которых она спасала и оберегала в кузьмичевском доме в Измалкове. Об этом подробно рассказывала мне и приезжавшей из Германии моей доброй знакомой по Цветаевским кострам Лилии Цибарт давняя жительница Измалковской деревни, соседка Кузьмича Нина Михайловна [24] Отец Нины Михаил Кузнецов (впоследствии прошедший Великую Отечественную войну) и три его сестры после раскулачивания их родителей в 30-х годах остались жить одни в сарае возле кузьмичевской избы. В 50-х им помогали выживать Пастернак и Ивинская. Ольга оформила к себе на работу в доме одну из сестер, также по имени Ольга. Нина Михайловна с благодарностью говорила, что это помогло «тете Оле» с возрастом получить официальную пенсию. С 1953 г. Ивинская несколько лет писала письма в разные инстанции и добилась посмертной реабилитации семьи Кузнецовых. Она вспоминала, что Пастернак постоянно приходил в старый домик к сестрам, активно участвовал в подготовке этих писем и был очень рад реабилитации. «Олюшка, тебе это зачтется. А твой свет и доброта отразились в образе Лары», — говорил он Ольге. Затем Ивинская долго боролась за предоставление сестрам как семье репрессированных квартиры. И победила: им выделили квартиру в г. Одинцове Московской области. У Ирины до сих пор сохранились материалы переписки, которую вела Ивинская, отстаивая права семьи Кузнецовых. .