Лев Павлищев - Мой дядя – Пушкин. Из семейной хроники

Супруга фельдмаршала Паскевича, рожденная Грибоедова. С ее матерью Пушкины состояли в родстве.

Дед, вероятно, здесь подразумевает под первым романом «Дубровского», а под вторым «Капитанскую дочку».

Не Чернышев ли? Фамилия целиком не выставлена.

Прозвание Соболевского.

Из этого письма не видно, чтобы Чернышев упомянул Чичерину об отношении к нему Паскевича.

С любовью и блаженной улыбкой.

Об этом деятеле в Царстве Польском на поприще народного просвещения упомянуто мною выше.

Вероятно, бабка разумеет «Медного всадника», не допущенного цензурой к печати.

В декабре Пушкин просил через Бенкендорфа разрешения представить на Высочайшее воззрение рукопись «Истории Пугачевского бунта».

Предположение бабки оказалось совершенно ошибочным: Марья Александровна Гартунг поныне, слава Богу, здравствует.

Существуют ведь для господ придворных правила постоянные, правила постоянные.

Ошибаетесь: правила установлены для фрейлин.

Я предпочел бы, чтобы меня высекли при всех (фраза главного лица комедии Мольера «Мещанин во дворянстве»).

Князь Вяземский пишет в своих воспоминаниях: «Открытие золотой монеты «клюнкер» принадлежит Соболевскому, доказывавшему право существования этой рифмы на камер-юнкер».

Тут действительно французская игра слов: pan значит «сатир», во множественном: pans – сатиры.

В этой самой церкви отпевали, три года спустя, тело убитого дяди.

Так в подлиннике.

По этому случаю Александр Сергеевич жалуется жене в письме от 18 мая в следующих словах: «Смотри, женка, надеюсь, что ты моих писем списывать никому не даешь; если почта распечатала письмо мужа к жене, так это ее дело, и тут одно неприятно; тайна семейственных сношений, проникнутая скверным и бесчестным образом… Никто не должен знать, что может происходить между нами; никто не должен быть принят в нашу спальню, без тайны нет семейственной жизни. Но знаю, что этого быть не может; а свинство уже давно меня ни в ком не удивляет… Дай Бог тебя мне увидеть здоровою, детей, целых и живых, да плюнуть на Петербург, да подать в отставку, да удрать в Болдино, да жить барином! Неприятна зависимость, особенно когда лет двадцать человек был независим».

Алимпиев был известным преподавателем русской словесности во 2-й Петербургской гимназии. Дядя не ошибся в нравственной оценке этого добрейшего человека.

3 июля 1834 г.

Дед не ошибся: первенцем Ольги Сергеевны оказался составитель этой «Семейной хроники».

Представителем деда при крестинах был друг моих родителей, тогда адъютант Паскевича Владимир Иванович Аничков.

Сын Петра Ибрагимовича.

Крестик хранится на мне.

Да свершится воля Небес ( фр. ).

Вероятно, повесть дяди «Пиковая дама».

Покойная Варвара Петровна Лахтина, рожденная Домогацкая, сблизившаяся с Ольгой Сергеевной с 1832 г. в Варшаве. На ее внучке женат второй сын поэта – Григорий Александрович Пушкин.

Предметы эти были действительно отосланы дядей.

В подлиннике написано по-русски: Ирина, а не Арина. Покойная бабка, подобно своему сыну-поэту и моей матери, собственных имен никогда не коверкала.

Автора интересных записок, о которых я упоминал в главе X настоящей «Хроники».

Дочь ее вышла впоследствии за старшего сына поэта.

Дядя выехал из Петербурга, но гораздо позже, в августе 1835 г., получив трехмесячный отпуск.

Это письмо не совсем согласно с заметкою Я. К. Грота в его «Хронологической канве для биографии Пушкина», где сказано: «27 августа Пушкин получил отпуск в Москву до декабря 23-го и едет в калужское имение жены, а потом в Болдино, но возвращается в Петербург уже к 15 октября, по причине болезни матери». Из письма же Ольги Сергеевны видно, что Пушкин посетил ее 30 августа в Павловске, следовательно, и не поехал тогда ни в Болдино, ни в Михайловское.