Максим Гиллельсон - М. Ю. Лермонтов в воспоминаниях современников

прибежали, запыхавшись, и директор и инспектор,

перепуганные, бледные, дрожащие. Как встретил их

государь, мы не были уже свидетелями; нас всех гурьбой

82

погнали в актовый зал, где с трудом, кое-как установили

по классам. Император, возвратившись в зал, излил

весь свой гнев и на начальство наше, и на нас с такою

грозною энергией, какой нам никогда и не снилось.

Пригрозив нам, он вышел и уехал, и мы все, изумлен­

ные, с опущенными головами, разошлись по своим

классам. Еще больше нас опустило головы наше бедное

начальство.

На другой же день уже заговорили об ожидающей

нас участи; пророчили упразднение нашего пансиона.

И действительно, вскоре после того последовало реше­

ние преобразовать его в «Дворянский институт», с низ­

ведением на уровень гимназии 7.

В. С. МЕЖЕВИЧ

ИЗ СТАТЬИ О СТИХОТВОРЕНИЯХ

ЛЕРМОНТОВА

С именем Лермонтова соединяются самые сладкие

воспоминания моей юношеской жизни. Лет десять

с лишком тому назад, помню я, хаживал, бывало, в Мо­

сковский университет (я был в то время студентом)

молодой человек с смуглым, выразительным лицом,

с маленькими, но необыкновенно быстрыми, живыми

глазами: это был Лермонтов. Некоторые из студентов

видели в нем доброго, милого товарища; я с ним не

сходился и не был знаком, хотя знал его более, нежели

другие. Лермонтов воспитывался в Московском универ­

ситетском пансионе и посещал университетские лекции

как вольноприходящий слушатель. Между воспитан­

никами Университетского пансиона было у меня

несколько добрых приятелей: из числа их упомяну

о покойном С. М. Строеве. В то время (в 1828, 1829

и 1830 годах) в Москве была заметна особенная жизнь

и деятельность литературная. Покойный М. Г. Павлов,

инспектор Благородного университетского пансиона,

издавал «Атеней»; С. Е. Раич, преподаватель русской

словесности, издавал «Галатею»; пример наставников,

искренне любивших науку и литературу, действовал

на воспитанников — что очень естественно; по врож­

денной детям и юношам склонности подражать взрос­

лым воспитанники Благородного пансиона также

издавали журналы, разумеется, для своего круга и руко­

писные; я помню, что в 1830 году в Университетском

пансионе существовали четыре издания: «Арион»,

«Улей», «Пчелка» и «Маяк». Из них одну книжку

«Ариона», издававшегося покойным С. М. Строевым

и подаренного мне в знак дружбы, берегу я по сие

84

время как драгоценное воспоминание юности. Из этих-

то детских журналов, благородных забав в часы

отдохновения, узнал я в первый раз имя Лермонтова,

которое случалось мне встречать под стихотворениями,

запечатленными живым поэтическим чувством и неред­

ко зрелостию мысли не по летам. И вот что заставляло

меня смотреть с особенным любопытством и уваже­

нием на Лермонтова, и потому более, что до того вре­

мени мне не случалось видеть ни одного русского поэта,

кроме почтенного профессора, моего наставника,

А. Ф. Мерзлякова.

Не могу вспомнить теперь первых опытов Лермон­

това, но кажется, что ему принадлежат читанные мною

отрывки из поэмы Томаса Мура «Лалла-Рук» и пере­

воды некоторых мелодий того же поэта (из них я очень

помню одну, под названием «Выстрел») 1.

Прошло несколько лет с того времени; имя Лермон­

това не исчезло из моей памяти, хотя я нигде не встре­

чал его печатно; наконец, если не ошибаюсь, в «Биб­

лиотеке для чтения» увидел я его в первый раз 2 и, не

будучи знаком с поэтом, обрадовался ему, как старому

другу. После того в «Литературных прибавлениях

к Русскому инвалиду» появилось его стихотворение

(без имени): «Песня про царя Иоанна Васильевича,

молодого опричника и удалого купца Калашникова» 3.

Не знаю, какое впечатление произвело стихотворение

это в Петербурге, но в Москве оно возбудило общее

участие, и хотя имени автора под этим стихотворением

подписано не было, однако ж оно скоро сделалось

известно всем любителям литературы.