Жан Батист Баронян - Артюр Рембо

Артюр с трудом оправился от этого удара и вновь стал думать о том, чтобы отправиться в Париж, намереваясь присоединиться там к коммунарам. Он пытался вовлечь Делаэ в эту свою новую затею, но безуспешно. Да и сам колебался, так как слышал, что железные дороги, вокзалы и шоссе находятся под наблюдением пруссаков, их патрули постоянно прочёсывают окрестности и заставы столицы, а перед входом в селения выставлены заградительные дозоры.

Однажды утром, потеряв терпение и невзирая на возможные опасности, он всё же ушёл пешком в направлении Ретеля, потом — Нефшателя и Суассона, оттуда направился в Виллер-Котре. Он полагал, что при необходимости сумеет спрятаться в окрестных лесах. Восемьдесят километров, которые ему осталось пройти до Парижа, были самыми опасными. Со слов пассажиров, которых он расспрашивал, по пути было много контрольных пунктов, и аресты следовали один за другим.

От отчаяния и усталости Артюр не решился идти дальше и повернул домой. Ему казалось, что никогда в жизни он не был так одинок, опустошён, оторван от всего, о чём мечтал.

Вернувшись в Шарлевиль, Артюр, по его выражению, стал опускаться. 15 мая он отправил новое письмо Изамбару, который ещё находился в Дуэ у сестёр Жендр, и сказал об этом прямо:

«Я теперь опускаюсь хуже некуда. Почему? Я хочу быть поэтом, стараюсь стать ясновидцем: вы этого не поймёте, а я не смогу вам объяснить. Речь идёт о том, чтобы приблизиться к неведомому через расстройство всех чувств. Страдания жестоки, но надо быть сильным, надо быть рождённым поэтом, а я признал себя поэтом. Здесь нет никакой моей вины. Неправильно говорить, — я считаю, — а надо говорить: меня считают. Простите эту игру словами.

Я — это кто-то другой. Тем хуже для деревяшки, которая считает себя скрипкой, и мне дела нет до невежд, которые спорят о том, чего совсем не знают!» {31} 31 Rimbaud Arthur. Correspondance. Op. cit.

Артюр присвоил и сделал своим кредо слово ясновидящий, которое встретил однажды у Бальзака в «Поисках абсолюта». И он был уверен, что никто и ничто не помешает ему соответствовать этой задаче. Даже с риском впасть в безумие или кончить «монстром, заспиртованным в музейной стеклянной банке» {32} 32 Izambard Georges. Lettre à Arthur Rimbaud du 15 (?) mai 1871. Arthur Rimbaud. Correspondance. Op. cit. . Последнего исхода опасался Изамбар, который написал об этом в ответном письме и предостерёг Артюра от теории ясновидения, которую считал вздорной, состоящей якобы в том, чтобы подбирать «самые бессвязные идеи» и «самые причудливые слова», а потом «худо-бедно» соединять одно с другим, чтобы получить «прелестного крошку-эмбриона» {33} 33 Ibid. . Быть нелепым, полагал Изамбар, может всякий.

В тот же день, 15 мая, Артюр отправил ещё одно письмо — Полю Демени, а в нём — некоторые из своих стихотворений. В письме он снова говорит о ясновидении и о том, что оно для него обозначает:

«Я говорю, что надо быть ясновидящим, сделаться ясновидящим.

Поэт делается ясновидящим путём долгого, мощного и обдуманного расстройства всех чувств. Все виды любви, страдания, безумия; он ищет себя, испытывает на себе все яды, чтобы оставить от них только квинтэссенции. Это неизречённая пытка, где ему нужна вся вера, вся сверхчеловеческая сила, и он становится, ко всему прочему, великим страдальцем, великим преступником, великим проклятым и высшим Учёным! — Ибо он приходит к неведомому! Поскольку он больше, чем кто-либо, возделывал свою душу, уже богатую! Он приходит к неведомому, и когда в своём неистовстве он, наконец, теряет смысл своих видений, он их видит! И если ему суждено надорваться в своём устремлении к вещам неслыханным и не имеющим названия: придут новые труженики; они начнут с того уровня, на котором прежний изнемог! <���…>