Жан Батист Баронян - Артюр Рембо

Дни проходили за днями, а ему всё сильнее хотелось бежать из того мира, что его окружал, — из города, который был ему ненавистен, по улицам которого перемещались люди, для него непереносимые: «две или три сотни служивых, это благодушное население жестикулирует, самым осмотрительным образом задирается — совсем не так, как те, что осаждены в Меце и Страсбурге», «отставные бакалейщики, облачающие животы в униформу», «нотариусы, стекольщики, сборщики налогов, столяры, с ружьями, болтающимися на животе, занимаются патрулитизмом у городских ворот Мезьера», эта «встающая родина», а он бы предпочёл, чтобы «она сидела на месте», исходя из принципа, согласно которому не следует «шевелить сапогами» {11} 11 Rimbaud Arthur. Correspondance. Op. cit. .

Обо всех этих «ужасах» он говорил в длинном письме Изамбару, которое написал 25 августа и к которому приложил стихотворение из двадцати восьми четверостиший «Что удерживает Нину» [11] В томе собрания сочинений Рембо это стихотворение будет названо «Ответы Нины», a «Credo in Unam…» превратится в «Солнце и плоть». , сочинённое за несколько дней до этого в шутливой (фальшиво и недобро шутливой) манере Глатиньи — автора поэтического сборника «Золотые стрелы», вышедшего в 1864 году. А в это время все жители Шарлевиля находились в тревожном ожидании, до города дошли слухи о том, что в Бульзикур, всего в каких-нибудь десяти километрах, уже вступили прусские солдаты.

Не было ли это у него своего рода попыткой изгнания бесов?

Или вызовом?

В этом же письме от 25 августа, на конверте которого написал «Очень спешно», Артюр жаловался на то, что чувствует себя «сбитым с толку, больным, свирепым, глупым, расстроенным», а ведь он мечтал о «солнечных ваннах, бесконечных прогулках, отдыхе, путешествиях, приключениях, цыганщине»… Вместо всего этого ему приходилось довольствоваться сведениями из «почтенного» «Арденнского курьера» — газеты, которая «выражает чаяния, пожелания мнения населения» {13} 13 Rimbaud Arthur. Correspondance. Op. cit. . Её владельцем, главным редактором и единственным редактором был один и тот же человек.

В конце письма Артюр с восторгом отозвался о двух стихотворных сборниках, которые, вероятно, попались ему на глаза случайно. То были «Галантные празднества» Поля Верлена, которые он нашёл «довольно странными, очень забавными», и «Добрая песня» — «небольшой томик стихов того же поэта», изданный — эта марка никогда не обманет — Альфонсом Лемером. Что касается второй книги, то он сообщил, что ещё не читал её. В Шарлевиле, по его мнению, «ничто» не происходит, Париж «потихоньку» смеётся над его родным городом, «самым идиотским среди небольших провинциальных городов».

Через четыре дня после того, как Артюр отправил письмо Жоржу Изамбару, он воспользовался тем, что мать была сильно занята его сёстрами, и под выдуманным предлогом ушёл из дома (с недавнего времени они жили в доме номер 5 на набережной Мадлен, напротив павильона Старая Мельница) и спешно добрался до городского вокзала.

Там при его ловкости ему не составило труда увернуться от всех контролёров. Движение поездов в сторону столицы было прервано из-за военных действий, и он сел в поезд, который шёл на Вирё, а оттуда в направлении Антр — Самбра — Маас, потом пересел на поезд до Шарлеруа в Бельгии. Там, в столице каменноугольного бассейна, он проник на третий поезд, шедший в направлении Эркелин — Лан — Суассон — Виллер-Котре — Париж.

Что это было — безрассудство? Не совсем. Конечно, ему приходилось терпеть тягостную домашнюю тиранию, душную атмосферу старинного арденнского города, но к бегству его толкнуло и другое, чрезвычайное, неодолимое побуждение, которое тлело в нём в течение долгих месяцев. Он ведь так и написал своему обожаемому наставнику, что мечтает о «цыганщине» {14} 14 Rimbaud Arthur. Correspondance. Op. cit. .