Виктор Тельпугов - Все по местам !

- А тебя не тянет?

- Я и тут, как на передовой. Не пыльная с виду работенка, да? А за день так намотаешься, к ночи сам не поймешь, как жив остался, как груз доставил, куда надо. Летчик подошел к Слободкину и встал с ним рядом.

- Ты, я слышал, ранен?

- Два раза, - не без гордости ответил Слободкин.

- А я уж со счета сбился, - с не меньшим достоинством сказал летчик. - С какого года?

- С двадцать второго.

- Ясно.

- А ты?

- В отцы тебе не гожусь, но в старшие братья записывай.

- А выглядишь еще нестарым, молодым даже.

- От чистого воздуха. Небольшая высота, кукурузная, а все-таки высота. Прочищает.

- Это штука мне знакома. Сорвешься, бывало, с крыла, дернешь колечко и дышишь, дышишь. Кажется, все небо в нутро твое входит... Тебя как зовут?

- Сергеем. А тебя?

- Тезки, выходит! Тогда меня по фамилии давай. Я Слободкин.

- Ну, вот и познакомились. Примета хорошая. Мы, летчики, народ суеверный. Две тезки в одном самолете, знаешь, что значит?

- Один обязательно цел - невредим останется. Пусть хоть сто мессеров поперек пути.

- Я смотрю, вы не только суеверный, но еще и мрачный народ. У нас в десанте знаешь как сказали бы?

- Как?

- Серьга да серьга - серьги. Неплохо?

- Сейчас придумал?

- Ага.

- Оно и видно. А если я скажу тебе, что и моториста Серегой кличут, тогда как?

- Тем более хорошо !

- Тогда запомни: моторист мой не только Сергей, но еще и Сергеевич. Только несчастье у него - месяц назад жену схоронил.

- Тиф? - спросил Слободкин.

- Тиф у нее перед этим был. Как после больницы на работу вышла - осколком в грудь. Ты заводское кладбище видел?

- Нет.

- Вон там, за взлетной. Прошлой осенью не было его тут. За одну зиму выросло. Сергей Сергеевич! - вдруг : закричал летчик мотористу. - Ну, как там у тебя? Подсобить, что ли?

Моторист спрыгнул на землю. Тоже еще совсем не старик. Худой, широкоплечий, статный. Но глаза без еди- ной блесточки, тусклые. Вытер лоб рукавом, устало сказал, обращаясь к Слободкину:

- Самолетик Бог послал! Не лучше моих часов. Износился по всем винтикам. Повернулся к летчику и совсем посуровел:

- Последний раз сходишь, и крышка, снимаю с себя всякую ответственность.

- Ты говорил уже, - отмахнулся летчик.

- А ты к той говорильне привык, ни во что не ставишь. Поворчал, мол, душу отвел, и ладно. Так запомни: вернешься - ложись спать на неделю. Полную капиталку устрою.

- Сергей Сергеевич...

- Мне тебя, дурака, жалко.

Они, наверно, поссорились бы, во вдалеке, приглушаемый ветром, послышался звук мотора: разбрызгивая воду и мокрый снег, от завода мчалась полуторка.

- Не спится людям! - недовольно сказал Сергей Сергеевич, развязавший было кисет и собравшийся спокойно покурить. - Чего вам неймется всем нынче? А? - Он отвернул промасленный рукав комбинезона, поглядел на часы.

- А вы все-таки верите им? - спросил Слободкин.

- Над ними я сам хозяин. Тут подвинтил, там почистил, а машину загоняли совсем. На соплях летаем, не на моторе. И нам же еще знамена дают...

Казалось, еще минута, и нервы у него совсем разойдутся. Но, как это часто бывает у очень уставших и раздраженных людей, настроение моториста неожиданно резко переменилось. Он глянул на Слободкина и летчика и вдруг без всякой связи с предыдущим спросил:

- Жевали чего-нибудь?

Слободкин не то не понял, не то не расслышал. Промолчал и летчик.

- Кусать, говорю, хотите?

- Ага, - честно признались, наконец, оба. Моторист молча вынул из кармана кусок черного сухаря, разломил его на три части.

От сухаря пахло бензином, соляркой и почему-то железом. Но для Слободкина не было сейчас запахов вкуснее и слаще. Он даже зажмурился. Заметив это, моторист проворчал:

- Голодные, как собаки, а еще форс держат. Ишь вы какие!

Из подкатившей полуторки вышел Строганов. Слободкин, летчик и Сергей Сергеевич переглянулись, но удивления своего не показали. Да и чего удивляться? - подумал Слободкин. - Дело серьезное, вот парторги решил сам проконтролировать все до конца. Только бы про речь разговора опять не завел! Вместе с шофером, впятером, они принялись таскать к самолету пакеты с подарками. Их оказалось так много, что все в кассетах не поместились. Решено было частично использовать под груз вторую кабину. Для этого Слободкину пришлось сперва занять там свое место, потом летчик, шофер и Строганов трамбовали вокруг него пакеты, стараясь заполнить в кабине каждый свободный уголок. Не принимал участия в этом только Сергей Сергеевич. Он стоял в стороне, явно не одобряя вопиющего нарушения правил эксплуатации самолета. Встретившись глазами с сердитым взглядом Сергея Сергеевича, Строганов, словно спохватившись, громко спросил: