Виктор Тельпугов: Все по местам !

Тельпугов Виктор Петрович

Все по местам!

Аннотация издательства: Имя Виктора Тельпугова хорошо известно читателям всех возрастов. Одна из главных тем писателя - тема подвига советского человека в борьбе с фашизмом. Событиям Великой Отечественной войны посвящен ряд ранее печатавшихся рассказов В. Тельпугова и его недавняя повесть <����Парашютисты>. Книга <����Все по местам!>, открывающаяся новой повестью и содержащая цикл рассказов, - тоже о героях фронта, о летчиках, воздушных пехотинцах, а также о самоотверженном труде рабочих, ковавших оружие для победы. В книге много автобиографического, как, впрочем, в значительной мере автобиографично все, что пишет В. Тельпугов о войне. Писатель прошел по многим военным дорогам. Был десантником, вместе со своими однополчанами дрался с гитлеровцами в лесах и болотах Белоруссии. Работал на авиационном заводе. Именно поэтому так впечатляющи, так достоверны его рассказы и повести, такой живой отклик находят они в сердцах людей.

Глава 1

Ветер рвал шинель так, будто хотел разодрать надвое. Слободкин шел, пригибаясь, заслоняя ладонью лицо, проваливаясь в снег, сбиваясь с дороги. Да и была ли вообще дорога? Волга стала рано, но не протоптали еще через нее ни одной уверенной тропы. Вот Слободкин и шагал наугад и на каждом шагу оглядывался: один берег, тот, что за спиной, все рядом и рядом, а тот, что впереди, словно приморозился к дальней дали.

У Слободкина возникло ощущение, будто он застыл в беспредельном пространстве. И от своего недавнего солдатского прошлого никуда не ушел, но и к новой судьбе не приблизился.

Он шагал, продираясь сквозь ветер, глотая морозный воздух - аж изнутри все выстудило.

Что и говорить, неприветливо встречала Слободкина Волга. Сурово, будто укоряла в чем-то. И это было всего обидней. Каждому ведь не расскажешь, как решали его судьбу доктора. Полистал, полистал председатель комиссии бумаги Слободкина и спросил:

- Так, так, так... Работать хотите? Слободкин смущенно пожал плечами.

- Как чувствуете себя сейчас?

- Хорошо!

Он сказал твердо, без запинки, а то еще, чего доброго, опять к медицине в лапы. Кто-то из членов комиссии усмехнулся:

- Все они как сговорились! Слободкин осмелел:

- Мне бы к своим, в десант поскорее. Председатель будто не слышал его слов, принялся расспрашивать:

- Чем занимались до войны?

- В ФЗУ учился, не закончил только.

- На станке каком-нибудь работать умеете?

- На токарном немного.

- На каком?

- Комсомолец шефы нам подарили, списанный в расход. После занятий гайки на нем для рыбалки резали.

- Гайки? - оживился председатель. - Прекрасно! А что такое ДИП, знаете? Слободкин задумался.

- Неужто не слышали? Догнать и перегнать - самоточка высшего класса!

- Помню, помню! Видел! С большим суппортом?

- Ну, наконец-то!

Председатель комиссии и Слободкин все больше увлекались разговором. На несколько минут они словно забыли про войну, про то, что до фронта подать рукой.

Здесь, в этой комнате, отгороженной от войны всего лишь тонкой дощатой переборкой, вспыхнул огонек далеко отошедшей мирной жизни, и люди замерли, жадно прислушиваясь к родным, близким, необходимым и уже почти незнакомым, канувшим куда-то в вечность словам - станки, работа, рыбалка...

- А резец заточить сумеете? - продолжал председатель, и чувствовалось, как ненасытно-сладко ему просто произносить эти слова. Как ласкают его слух ответы Слободкина, кажется, уже совсем позабывшего, где и перед кем он находится.

- Резец? Приходилось...

- И ре'зьбу нарезать сможете? Председатель именно так и сказал: ре'зьбу, и это обрадовало Слободкина - значит, свой брат, трудящийся, понимает все тонкости дела!

Слободкин начинал чувствовать себя все более свободно, будто не грозная комиссия перед ним, а такие же, как он, обыкновенные рабочие люди, с ладонями, иссеченными железом, изъеденными наждаком и тавотом.

- И ре'зьбу! - Он именно так и ответил: ре'зьбу - по всем правилам заводской грамматики, которую тоже, как и дело свое, надо знать назубок, иначе какой же из тебя рабочий?

- А шестеренки подберете?

- Шестеренки?.. Если придется... Председатель постучал карандашом по столу, косо покрытому заляпанной чернильными кляксами скатертью, закурил.

- У кого есть какие вопросы? Члены комиссии молчали.

Председатель смахнул табачные крошки с папки, в которой были подшиты бумаги Слободкина, и сказал: