Он появился в роте Сергованцева неожиданно. Одетый в штатское, заросший человек небольшого роста вышел на лесную поляну, приблизился и заговорил:
— Командира ест?
— Есть, — в недоумении шагнул ему навстречу Сергованцев. — А ты кто такой?
— Командира ест? — повторил свои вопрос пришедший.
— Ну предположим, я. — Сергованцев одернул гимнастерку, на воротничке которой не было никаких знаков различия.
— Ты?! — удивленно спросил незнакомец. — Рядовой командира?
— Допустим, и так рядовой командир. Наш лейтенант Залужный…
Он хотел сказать, что лейтенант Залужный, умирая, поручил командование ротой ему, Сергованцеву, но, смерив подозрительного человека испытующим взглядом, осекся.
— Лучше скажи, откуда ты такой? Штатский или военный? Зовут тебя как?
— Тенеко.
— Как-как?
— Артиллериста Тенеко.
— Артиллерист? Мы таких артиллеристов что-то еще не встречали. Где твоя форма?
— Форума нет, форума совсем больше нет.
С трудом поняли в роте сбивчивый, косноязычный рассказ Тенеко, жителя далекого ненецкого стойбища.
В первые дни войны Тенеко был призван в армию, попал на пересыльный пункт, потом — в эшелон, потом — под массированную бомбежку. Эшелон сгорел вместе с вагоном, в котором везли обмундирование для новобранцев. И вот Тенеко, не успевший еще сделаться солдатом, расхристанный, нескладный, стоит перед не сумевшим еще толком войти в свою роль командира роты Сергованцевым и отвечает на его недоуменные вопросы.
— Ну, если все так, как говоришь, откуда ты взял, что ты артиллерист? Ты пушку-то хоть раз в жизни видел?
— Пушка моя не видала. Моя просила нашальника: «Посылай Тенеко артиллерийское училище, потом на фронт».
— Ну а он? Начальник?
— Нашальник сказал: «Поезжай, Тенеко, на фронт, там ошень хорошее артиллерийское училище». До фронта моя не доехала. Плоха дела, командира, совсем плоха…
Сергованцев как мог успокоил Тенеко:
— Не горюй и не грусти, ты доехал даже дальше фронта — аж в самое окружение, это, может быть, похлеще, чем фронт. Понятно?
— Окружение? Мала-мала непонятно.
— Окружение — это когда впереди фронт, и сзади фронт, и с боков фронт, а в середине тоже фронт. Теперь понятно?
— Теперь совсем непонятно…
— Экий ты, право!… Ну ладно, скоро поймешь.
Тенеко посмотрел на Сергованцева каким-то странным взглядом. Большие раскосые глаза его были полны тревоги и любопытства. Так смотрят на незнакомые, впервые встретившиеся им в жизни вещи только малые дети. Впрочем, Тенеко и в самом деле был существом совсем еще юным. Во всяком случае, вопросы его поражали Сергованцева своей откровенной наивностью.
— Из пушки стрелять учить будешь? — спросил Тенеко.
— Из пушки? Ишь чего захотел! Я сам хотел бы, чтоб меня кто-нибудь подучил, но где они, пушки?…
— Как немца бить будешь? Где твоя пушка?
— Ну вот, заладил — «где», «где»… У немца моя пушка. Ясно?
— А где немец?
— Я же тебе сказал — впереди немец, и сзади, и с боков, а посередке рота моя, а в роте я, да ты, да еще полторы калеки. — Сергованцев усмехнулся злой усмешкой уставшего, раздраженного человека. — Ты это понять можешь?
— Мала-мала…
— Значит, все-таки сообразительный. Винтовку в руках держал?
— Мала-мала калиберную.
— Мало-мало! Ты даже не представляешь себе, как это мало. Ты хоть свой ВУС знаешь?
— Ус?
— Да не ус, а ВУС — военно учетную специальность.
Тенеко даже сгорбился под тяжестью непонятного вопроса.
— Я знаю его ВУС, товарищ командир, — с ехидцей сказал один из бойцов.
— Ну?
— ВУС — сто тридцать два с хвостиком.
— А точнее?
— Точнее: не годен, не обучен, не обмундирован…
— Что верно, то верно, — вздохнул Сергованцев. — И как мне с тобой быть? По всем правилам надо бы тебя сдать куда-нибудь, только вот кому и куда? — Сергованцев озадаченно сдвинул пилотку почти на самые глаза. — Ну ладно, ни черта не попишешь, слушай мою команду!
С этой минуты Тенеко стал бойцом под началом Сергованцева.
Неодинаково отнеслись в роте к этому событию.
Одни доверчиво приняли парня в свою семью, поделились сухарем, похлопали по худому, торчащему косо плечу:
— Поправляйся, браток. Скоро в бой!
Другие повели себя по отношению к Тенеко гораздо более сдержанно, даже настороженно. Вечером, когда Тенеко, по приказанию Сергованцева, возился с костром, кто-то глухо проворчал:
— Какой прок из такого? Обуза — и только. А может, он вообще…
Читать дальше