Иван Ваненко - Тысяча и одна минута. Том 3

Дурень отвечает не смутившися: «По-моему я свой, а по-вашему иностранный человек.»

– А коль ты иностранный, то пойдем к начальнику, он в нашем городе только один и умеет с иностранными раздобарывать.

Пришли к начальнику.

– Какой ты иностранный, говорит начальник, ты просто мужик нечесаный!. Покажи, где твой вид?

«Да вот вид на мне, отвечал Дурень, я и в нашей стороне таков видом был, и к вам пришел вид не переменил.»

– Что с дураком толковать, сказал начальник, может он плут, бродяга какой; отведи его к судье, пусть тот его порядком допросится.

Дурень и к судье пошел; пришел, встал, оправился; судья давай его порядком допрашивать…

– Чей ты такой?

«Иностранный,» говорит.

– Какой иностранный, из какой стороны?

«Да из неблизкой: дней пять шел, стало из далека.»

Зачал судья спрашивать Дурня вид его, Дурень ничего не знает, не понимает; ладит одно, что он иностранный человек и только.

– Из какой же ты стороны пришел, где ты жил?

«Где, вестимо пришел из нашей деревни, так в своей семье проживал.

– Как велика ваша семья?

А Дурень не сумел трех перечесть и вымолвил: а нас всего семь братов, батюшка пятый да я четвертый!»

– Как тебя зовут?

«Матушка звала Демкой, а батюшка дураком называл, так уж не знаю заведомо, как лучше оно.»

Толковали с Дурнем, билися, допытывались, переспрашивали, Дурень стал на одном, хоть кол на голове теши, больше-де не умею сказать.

Посмотрел на него Судья, оглядел с нот до головы; видит что парень и взрачен и дурачен; Вынул судья из кармана тавлинку кованую, понюхал табаку из неё, взглянул еще раз на Демку упрямого да и вымолвил:

– Ну, что с ним толковать? записать его Дурня непомнящим родства, да назвать Дурындою!

Вот от чего он Демка и стал зваться безродным Дурнем Дурындою.

Говорят, что будто ему Дурню опять повезло, что вишь он портняжить стал: боярские кафтаны чужими руками выкраивать, не умея сам и зипуна состебать; и вывеску вишь повесил во всю улицу; да как это кажется не может быть, то уж нечего такие речи и пересказывать; а надо только рукой махнуть, да и сказать, что кончено.