Майя Лунде - Снежная сестрёнка

— Ура! — воскликнула Августа.

Мы сели за стол, а там чего только не было: сыры, мандарины, орехи, сёмга, колбасы и копчёности, омлет и много всяких прочих вкусностей. Мы стали завтракать. И будь уверен, такого вкусного завтрака я в жизни не пробовал!

Когда мы наелись так, что не могли больше проглотить ни кусочка, а я напился какао, и мне уже стало казаться, будто я весь сделан из шоколада, я отставил кружку в сторону и оглядел всех. Мама, папа и Августа светились от счастья.

— Послушайте, — заговорил я.

Все посмотрели на меня.

— Я загадал на Рождество желание.

— Мы уже купили подарки, — тут же сказала мама.

— Я говорю не о подарке, — продолжил я. — Хотя, пожалуй, это подарок. Но его нельзя купить за деньги.

Все вопросительно уставились на меня.

— Я хотел бы, чтобы мы все вместе пошли сегодня вечером на кладбище и навестили Юни.

После завтрака я оделся и отправился на улицу. Мама с папой и Августа собирались заняться последними приготовлениями к Рождеству, а у меня были другие планы. Я пошёл к Юну, моему лучшему другу. О своём приходе я ему заранее сообщать не стал, смелости не хватило. Я побоялся, что он по-настоящему зол на меня и не разрешит мне прийти.

Я увидел Юна задолго до того, как он заметил меня. Он играл в саду, катил снежный ком спиной к дороге. У меня сердце защемило от жалости к нему. Его фигурка выглядела такой печальной, такой одинокой.

Я подошёл к штакетнику.

— Привет! — крикнул я.

Юн, похоже, не услышал, он продолжал катить снежный ком. Ком всё рос и рос.

— Привет! — крикнул я снова.

Наконец он обернулся и увидел меня.

— Ну, привет.

Он шмыгнул носом — должно быть, простудился — и вытер нос облепленной снегом варежкой.

Я протянул ему подарок. Юн посмотрел на него, но не взял.

— Что это? — спросил он.

— Подарок, — ответил я.

— С чего вдруг?

— На Рождество.

— А что внутри?

— Этого я сказать не могу, а то вечером тебе будет неинтересно его распаковывать.

— Вот как.

Наконец он протянул руку и взял подарок.

— Ну, спасибо.

— Пожалуйста!

Юн сунул подарок в карман и снова повернулся к снежному кому. Он налёг на него всем своим весом, только веса в Юне было немного, так что сдвинуть ком с места у него не получилось.

Тогда я набрался храбрости, перепрыгнул через штакетник и встал рядом с Юном. Не глядя на него, я стал толкать ком вместе с ним. Он ничего не говорил, но и не возражал. Вместе нам удалось прокатить ком по снегу ещё на несколько метров, и тот стал намного больше. Как же хорошо вот так катить снежный ком вместе с Юном!

Теперь сдвинуть ком с места у нас уже не получалось.

— Больше уже не скатать, пожалуй, — сказал я.

— Пожалуй, нет. К чему бы нам его приспособить?

— Ну, не знаю, ты как думаешь? Может, снеговика слепим? Тогда нужно ещё два скатать.

Целых два, подумал я! Тогда я побуду с Юном ещё немного.

— Можно и снеговика… — сказал Юн.

— А можно крепость. Тогда нам понадобится много таких комов.

По меньшей мере восемь, подумал я. И тогда я останусь здесь надолго! Может, на целый час!

— Хм, — сказал Юн. — Можно, пожалуй, и крепость.

— Нет! — воскликнул я. — Я знаю! Мы построим две крепости! А потом будем играть в снежки!

Юн взглянул на меня, по-прежнему строго, но потом эта строгость будто дала трещину, глаза засверкали, а рот растянулся в улыбке.

— В снежки! — воскликнул он. — Тогда надо заготовить боеприпасы! И пушки слепить! И выбрать себе имена. Мы будем воевать каждый за своё королевство, и…

Мы наперебой строили планы, болтали без умолку. Я так обрадовался, что рассмеялся, и Юн рассмеялся вслед за мной. И смех снова звучал так, будто сыпались и раскатывались по полу крупные жемчужины.

Мы болтали и смеялись, как прежде, мой лучший друг Юн и я.

Я пробыл у Юна действительно долго, ушёл, только когда стало темнеть. Мы договорились встретиться на следующий день, потому что крепости были готовы, и нам не терпелось начать войну двух королевств.

Всю дорогу до кладбища я бежал. Первое, что я увидел, это огни свечей, их было ещё больше, чем вчера. Почти на всех могилах в маленьких фонариках горели свечи. И у многих могил стояли люди, взрослые и дети, старики и молодёжь. В святой сочельник все пришли, чтобы побыть с умершими. Я сразу направился к могиле Хедвиг. На ней тоже стоял фонарик с зажжённой свечой и лежал большой хвойный венок с красными ягодами. Очень по-рождественски, как Хедвиг и любила. Хенрик хорошо знал свою сестру, хоть и не видел её уже пятьдесят лет. Я погладил венок и прошептал: