Надежда Михайловна - Мороз Воевода (СИ)

А Марфутка завидовала, злилась, росла ненависть к Настёне. Мачеха тоже бесилась — осталась ни жена, ни вдова — к деньгам мужа руку протянуть, чтобы воспользоваться ими как следует, не давал Силантий и распоряжение пропавшего Ставра. Пока официально, по бумагам не будет доказано, что он мертв, а кто поедет в чужедальние страны, да где там искать следы пропавших?

Так вот, сидючи на дереве, уже по осени, услышала Настёна интересный разговор мачехи с этим приторным Анфимом.

— Ну что, Маланья, как станем действовать? Сколько ты ещё будешь тянуть, я ведь в любой момент могу перестать давать тебе денюжку!

— Что ты, что ты, Анфимушко, — в голосе мачехи слышался явный испуг, — я все делаю, как ты сказываешь, да вот не действуют твои все эти привороты. Уж сколь я ей в постелю не подкладывала волоски да перья, встанет в утре, встряхнет простыночку, и опять без вниманья к тебе. Не действует на неё ничего! А косицы клок отрезать сколько раз пыталася, меня как шибает, потом рученька весь день болит!!

— Так говоришь, не действует, придется тогда тебе капельки ей в питье поподливать, принесу пузыречек хитрый, с неделю покапаешь, и она сама ко мне прибежит, умолять станет, чтобы я с ней переспал! Потом позор прикрыть просить будет, а уж я покочевряжусь знатно!

Настёна, кубарем слетев с дерева, побежала к единственному надежному человеку — Силантию.

— Вот оно, значит, как обернулось? Жадна оказалась Маланья, ой, жадна!! Говорил я когда-то Ставру — не та это женщина для тебя, да ведь дорожкой стелилася под ноги ему и тебя до поры не забижала! Батюшка твой, он переживал, что ты без женского догляду растешь, вот и выбрал скромную тогда вдовицу-то! Все мудро удумал, да вот кто ж знал, что у Маланьи жадность взыграет?? Не переживай, дочушка, я сейчас!

Сила пошел в заднюю комнатку, чем-то там пошебуршал-побрякал и вынес два маленьких мешочка с травой сушеной.

— Вот этот, — он указал на более яркий цветом, — тут, значит, сбор травяной, ты его все дни по щепоточке добавляй в любое питье, он без вкуса и запаха, но не даст никакой заразе силу проявить в твоем организме. А вот это — для оберегу твоего, мало ли, учудят ещё чего Маланья с Анфимом. Он, ты думаешь, отчего к тебе воспылал? Думает, Ставр не возвернется, ты опозоренная, всё наследство в его руки и отдашь, а только вот не подумал — пошто его столько лет в гильдию не принимают? Слишком подленький, так и норовит обманом везде влезть, даже и с наследством Ставровым его в гильдию никто не примет. Там мужики честные, на доверии работают. Вот и сейчас удумал гадство, я кой кому шепну словечков несколько, и станет ему ой как невесело в нашем граде-то! Не забудь, вот, постоянно добавляй, даже в суп. А чтобы не вызывало подозренья это все у мачехи, выпей чуток из второго мешочка, и потом враз начнется у тебя резь и тошнота, дойдешь до Матвеихи, она и скажет, что ты маешься печенкою из-за плохой еды, и такое вот лекарство тебе необходимо, станешь спокойно его и насыпать.

— Значит, этот вот мешочек может всем неприятностей доставить?

— Да, если приспичит нужда — сыпь поболе и мачехе, и Анфиму, не бойсь, не окочурятся, но не до тебя им точно станет, с недельку.

Настена все так и сделала, её рвало, мачеха, испугавшись, потащилась с ней к Матвеихе, та тетка грубая, тут же наорала на неё:

— Совсем не бережешь девку, вот Ставр тебе задаст!!

— Да где он, этот Ставр, бросил меня, горемычную, ни денег, ни платьев новых!! — скривилась Маланья.

— Ой, не бреши! Сама вон в каком добротном полушубке высвистываш, а девчонку в обносках ходить заставляш, свою коровищу рядишь, да толку чуть! Ой, не доведет тебя хитрость и жадность до добра!!0 Матвеиха ловко утерла бледную, мокрую от пота Настёну, уложила на лавку и, дав ей какое-то питье, выпроводила мачеху.

— Она сейчас спать будет до утра, я за ней пригляжу получше, чем ты, иди-иди, горемыка!

Настёнке после питья полегчало, но Матвеиха поругалась:

— Зачем столь много сыпанула, надо по чуток, это вот твоей Маланье да дружку её поболе надо, а ты вовсе не смей боле пить! Ничего, Настенка, все у тебя сладится, и молодца доброго ты встренешь, и батюшка твой возвернется. не скоро, правда, но возвернется!!

Настена, пропустившая мимо ушей слова про добра молодца, клещом вцепилась в знахарку:

— Правда, тётенька Матвеена, правда, батюшка мой жив?

— Жив, детонька, жив, только пока в стеснении находится, но он мужик ловкий, вывернется и с почетом возвернется. Спи, набирайся силенок!