Вячеслав Перевощиков - Воевода

С тех пор, как Ворон, нырнув в непроглядную ночь, ушел из крепости, прошло уже несколько дней, и воевода Ратибор, неустанно и внимательно наблюдая за хазарами, догадался, что его гонец сумел прорваться сквозь вражеские дозоры и донес весточку в Тмутаракань.

Об этом красноречиво говорило и беспокойное поведение хазар, и то, что сильно поубавилось число хазарских сокольничих, дежуривших с соколами наготове вокруг крепости по всем окрестным холмам, чтобы надежно перехватывать всех почтовых голубей, несущих весточки на далекую матушку-Русь. Остались лишь двое: один со стороны, обращенной к Киеву, а другой со стороны, которая смотрела на Тмутаракань.

Эта догадка и радовала воеводу, и в то же время несла с собой беспокойство, поскольку он ясно понимал, что теперь хазары ждать больше не будут, а попытаются взять крепость до того, как к ней придет подмога. Но когда каганбек отдаст приказ своим воинам идти на приступ, он все же точно не знал. И это мучительное ожидание неминуемой битвы тяготило его.

Было раннее утро, когда к Ратибору прибежал ратник-ополченец звать его на стены, посмотреть, «что у хазар деется». Ярко-красный диск солнца только-только оторвался от багровой черты горизонта и завис в кровавой дымке, обещая жаркий и ветреный день. «Однако, может, это и войско далеко по степи идет», – подумал он, вглядываясь в зловещие цвета восхода. Пыль, поднятая тысячами ног и копыт, так же окрашивала утреннее небо кровью, как и шумевшие вдалеке степные бури. Он уже подходил к стене посада, когда почувствовал запах крови в горьковатом дымке, который приносил ветерок из хазарского стана.

Быстро взбежав по скрипучей лестнице на второй ярус Гремячей башни, Ратибор глянул через бойницу на хазарский стан. Он любил наблюдать именно отсюда, потому что только эта часть укреплений, опираясь на мощный земляной вал, наиболее далеко выдвигалась в степь, и с нее весь хазарский стан был как на ладони.

Кроме того, эту башню накрывала высоченная шатровая крыша, которую венчала маленькая смотровая башенка, где все светлое время дня находился дозорный, наблюдая за степью. Раньше, завидев караван или пыль от идущей в набег орды кочевников, он бил обухом топорика в подвешенную там железную полосу, так сказать «гремел», извещая всех о беде или новых товарах на рынке, за что башня и получила свое прозвище «Гремячей». Теперь этот дозорный криком сообщал воеводе обо всем, что происходило в самых удаленных местах хазарского стана.

Взору Ратибора открылась необыкновенная картина: кара-хазары, окружавшие городские стены, зажгли сотни костров, рядом с которыми резали мелкий скот, а к убитым животным подходили воины и, наполнив чашу кровью, медленно выливали ее в огонь.

– Что это такое? – с тревогой спросил ратник.

– Жертву кровью приносят [1] Верхушка хазар приняла иудейство, но большая часть кочевников долгое время сохраняла язычество. , – Ратибор почесал переносицу, – или богов заклинают. Одним словом, к битве готовятся.

– Значит, пойдут сейчас на приступ? – Ополченец-ратник слегка побледнел.

– Пойдут, как пить дать, только не прям сейчас, – воевода еще раз глянул через бойницу на хазар, которые, вылив кровь в огонь, начинали медленно двигаться вокруг костров, распевая заунывные песни, – вон у них сколько еще канители, но сегодня они к нам в гости будут точно.

«Надо бы еще разок все проверить», – подумал Ратибор, оглядывая с забрала Гремячей башни городские стены.

Укрепления посада, как и Гремячья башня, были построены русскими мастерами из вековых дубов на месте китая – стены из плетня и земли, – прежде служившей защитой жителям поселения около крепости. Захватив Саркел, Святослав первым делом привел сюда из земли вятичей лучших воинов и лучших мастеров, которые пригнали по Дону плоты с дубовыми стволами и начали укреплять город. Стена вокруг посада была почти построена, когда погиб легендарный князь-воин. Новый правитель уже не мечтал о великих завоеваниях на востоке, и строительство стен было остановлено.

Несмотря на свою недостроенность, городские укрепления имели очень внушительный вид и представляли для врага серьезную опасность. Глубокий и широкий ров, а за ним земляной вал, увенчанный деревянными стенами, рубленными тарасами, отгораживали речной мыс от остального берега. На самом конце мыса был еще один ров, за которым уже высилась белоснежная каменная крепость с зубчатыми стенами и башнями.