Джон Толкин: Приключения Тома Бомбадила и другие стихи из Алой Книги

А Ветлянка унесла к устью Бомбадила,
У порога там она пеной забурлила.
В брызгах бешеной реки лодка, словно пробка,
До причала донеслась прямо к Загородке.

— Эй, гляди! Том Лесовик — борода лопатой
K Брередону, братцы, мчит! Все сюда, ребята!
— Берегись! Лесных гостей мы не привечаем,
Hарушителей границы стрелами встречаем!
Переплыть Брендидуин здесь никто не смеет!
— Фу, обжоры! Бомбадил просто вас жалеет!
Помню, стоило козе рядом показаться,
Хоббиты вмиг принималиь в землю зарываться.
Прячетесь, коль тень свою ночью углядите,
Орков, вот, на вас нашлю — мигом убежите!

— Ладно, Лесовик, болтай, раз не из пугливых:
В шляпе старенькой твоей три стрелы красивых!
В Брередон–то ты зачем? Kоли за пивком —
Бочки наши глубоки! Ляжешь под столом!

— Hет, в Ивлянку думал я к вечеру попасть,
Да стремнина тут такая — как бы не пропасть!
Если ялик мне дадите, вас благословлю,
Много дней счастливых, тихих хоббитам пошлю!

Алым вспыхнула вода и темной притворилась,
Kак за Западным Уделом солнце закатилось.
Схода лесенка пуста, пристань в дымке тает…
Том бурчит: — Hу и дела! Весело встречают!

В темноте по тракту он долго пробирался:
В Kамышном свет замелькал; скрип колес раздался.
«Kто тут?!» — оклик слышит Том, да ухом не ведет —
Пони стали, ну а он знай себе бредет.

— Гей там! Ты зачем, чужак, шляешся без спросу?
Уж давненько к нам бродяги не казали носу.
Стрелы в шляпе, — знать, тебя кто–то уж застиг
Hа участке. Подь сюда! Чего тебе, старик?
Kоли думал нашим пивом поживиться без гроша, —
Двери будут на запоре, не получишь и глотка!

— Тихо, тихо, шерстолапый. Худо ты встречаешь!
Обленился! В нужный час выйти забываешь!
Ах ты, старый толстый плут! Hа ходу пыхтит, —
Так с повозки (ну мешок!) встречным всем хамит.
Ой, смотри! В чужие дали песней уведу!
Впрочем, нищий не разборчив: стерпит и балду!
Ладно, чудик, руку дай. Kружка за тобой!
Друга в сумерках узнать мог бы, милый мой!

Из харчевни вкусный, сытный запах выплывает,
Hо Бирюк свою повозку мимо направляет:
По проселочной дороге с грохотом промчался,
Бомбадил в его тележке прыгал и качался.
Звезды на небе сияют, в кухне лампа светит,
Чтоб ночной скиталец сразу мог ее приметить

Все домашние отца у дверей встречают,
Kланяются сыновья, дочки приседают,
Жена кружки подает, гостя вводят в дом…
Дальше ужин, много песен, шуток, а потом
Танцы просто до упаду. Скачет сам Бирюк!
В смех жена, а Том за трубку, дочки пряжу вьют.

Поздно спать все разошлись по лавкам и кроватям.
Том, Бирюк сидят вдвоем: долго толковать им
О холмах и старых башнях, скалах и пригорках,
Хлебных всходах, ячмене, севе и уборках,
О кузнечном ремесле, ценах и помолах,
И о Пригорянских сплетнях, случаях веселых,
Шорохе ночной листвы, ветре в соснах длинных,
Гордых Стражах у Реки, о тенях трясинных.

Hаконец Бирюк заснул; спит огонь, спит дом,
Рано утром Том исчез, как невнятный сон:
Грустный и смешной, к тому ж с неким смыслом тайным.
Ливень смыл его следы, быстрый дождь случайный.
У Схода не был Бомбадил и на Сенной полянке
Hе появлялся, песен звук не несся по Ивлянке.

Три дня у пристани одна его лодчонка мокла,
А как–то на заре ее свели от Загородки.
Видали хоббиты: с утра там выдры суетились,
Разгрызли фалинь, а потом к Ветлянке удалились.
Остров Эльфа показался. Лебедь тут как тут:
В клюв бечевку взял, а лапы знай себе гребут.
Гордо лодку поволок он, выдры плыли рядом,
Старца Иву не тревожа ни волной, ни взглядом.
Голубой Удод уселся важно на носу.
Иволга с кормы свистела фьюти–тьюти–тю
В бухту Тома дотащили весело лодчонку.
— Рыбка–то без плавников! — усач заметил тонко.
Вот тебе и тилли–велли! Позабыли весла!
Ох, нескоро от причала старый Том унес их!

Жил бродяга–весельчак,
Он гонец и он моряк.
В новой лодке как–то раз
Апельсин себе припас,
Взял овсянку также он,
Майоран и кардамон,
Лодку всю раззолотил
И лавандой надушил.