Сельма Лагерлёф - Удивительное путешествие Нильса Хольгерссона с дикими гусями по Швеции

И можно подумать, что край, состоящий, по сути, из одной огромной каменной стены, не может быть цветущим и плодородным и людям здесь делать нечего. Но это не так. Насколько голы и холодны скалы и утесы, настолько плодородна земля в спрятанных в ущельях долинах. И растет здесь все замечательно. Жаль, что долины эти узковаты и особо не развернешься. Но если бы они были пошире, то и стена не была бы так надежна, и тогда только и оставалось бы, что в любую минуту ждать прихода моря. К тому же зимы вблизи от моря не такие холодные, и в защищенных от ветра местах приживаются такие растения, которые мерзнут даже в южном Сконе.

А еще не стоит забывать, что Бохуслен расположен на берегу моря, омывающего берега чуть не всех стран мира. Бохусленцам не надо строить дорог – они уже проложены природой. Они могут не заниматься скотоводством – к их услугам гигантские стада рыбы. Их экипажи не требуют ни лошадей, ни волов, не требуют корма для этих лошадей и этих волов, потому что их экипажи – корабли, и несут их по всему миру не лошади и волы, а волны и ветер. Бохусленцы не боятся строить дома на исхлестанных ветрами островках, где не растет ни единой травинки. Или на узких прибрежных полосках под горными обрывами, где не только что огород – грядку петрушки посадить негде. Их кормилец – бесконечное, богатое море, оно дает им все необходимое для жизни.

Богатое – да, дары моря неисчислимы, но ох как непросто иметь с ним дело! Тому, кто хочет что-то получить от моря, надо знать о нем все. Все фьорды, все бухты, где можно укрыться от штормов, все скрытые течения и подводные рифы – чуть не каждый камень на дне морском. Надо уметь управлять своим кораблем в шторм и туман, найти правильный путь в самую темную и беззвездную ночь. Надо научиться распознавать тайные и часто совсем незаметные предвестники бурь и штормов, не бояться холода, ветра и постоянной сырости. Надо знать, где скапливаются косяки рыбы, где ползают по дну омары и лангусты, надо уметь разбирать тяжелые сети и ставить их в любую погоду.

Зачем моряки каждый день рискуют жизнью в неравной борьбе с морем?

Если человек задает себе такой вопрос, ему лучше не быть моряком.

Потому что самое главное для моряка – бесстрашное сердце.

Утром, когда гуси летели через Бохуслен на юг, в архипелаге было тихо и спокойно. Они видели множество крошечных рыбацких деревень. На узких улочках никого не было, никто не входил и не выходил из небольших, но очень красиво выкрашенных домиков. Рыжие рыболовные сети аккуратно развешаны на специальных сушильных рамах. Тяжелые зеленые или синие баркасы покачиваются у причалов вдоль всего берега со свернутым вокруг гика парусом. Пусты длинные рабочие столы, на которых женщины обычно потрошат треску и палтуса.

Какое-то сонное царство.

Они миновали несколько лоцманских будок на отшибе. Стены в широкую черно-белую полоску, рядом сигнальная мачта. Шлюпки пришвартованы у легких мостков. Но сегодня все тихо. Ни одного корабля или парохода на горизонте, никто не просит помощи. Лоцманы здесь нужны то и дело – не так-то просто пройти по узкому и извилистому фарватеру, петляющему между островами архипелага.

В прибрежных курортных поселках тоже все тихо. Купальни разобраны, флаги спущены, роскошные виллы заперты на зиму. Безлюдно, если не считать нескольких моряков с трубками в капитанской форме, шагающих взад и вперед по длинному пирсу и с тоской поглядывающих на горизонт.

Вдоль фьордов и на крупных островах мальчик заметил крестьянские хутора. У мостков покачиваются шлюпки перевозчиков, а работники копают картофель и проверяют, высохла ли фасоль, развешанная на просушку на деревянных лесенках.

В каменоломнях и на верфях работают люди. Но и они время от времени опускают свои кирки и топоры и поглядывают в сторону моря. Надеются, должно быть: вот сейчас, ни с того ни с сего, начнется шторм, и все работы прекратятся.

Все здесь, что ли, такие спокойные? Даже морские птицы, казалось, впали в какую-то дрему. Только бакланы, облепившие все уступы большой скалы, время от времени снимаются и медленно летят в море в поисках рыбных мест. Чайки не парят над водой, а гуляют по берегу, как какие-нибудь вороны.

И вдруг все изменилось, как по мановению волшебной палочки.

С ближнего поля круто взмыла стая чаек и, истошно переругиваясь, полетела на юг с такой скоростью, что Какси еле успел спросить, что случилось. Спросить-то он успел, но ответа так и не дождался. Тяжелые бакланы последовали за чайками. Туда же, на юг, ринулись и дельфины, похожие на длинные и узкие лодки-пироги. Тюлени соскользнули с плоского островка и тоже устремились вдогонку.