Сельма Лагерлёф - Удивительное путешествие Нильса Хольгерссона с дикими гусями по Швеции

Мальчик отвернулся, посмотрел на море, чтобы скрыть подступившие слезы. Справился с собой и посмотрел Акке прямо в ее блестящие, добрые, умные глаза.

– Мне кажется странным, матушка Акка, – произнес он без выражения, боясь расплакаться. – Мне кажется странным… хорошие и порядочные люди не увольняют работника, пока он сам не попросит его уволить.

– Никто тебя и не думает увольнять, пока мы в Швеции, на твоей родине, – ласково сказала Акка. – Я даже надеюсь, что ты останешься с нами. Я хотела показать тебе клад, раз уж мы в этих краях и не надо делать слишком большой крюк.

– И все равно я чувствую, чувствую, что вы хотите со мной расстаться до того, как я сам этого пожелаю. После всего того, что мы вместе пережили… мне кажется, это не чересчур уж большая просьба – взять меня с собой за границу.

Гуси словно застыли. Вытянули шеи и открыли клювы, будто им не хватало воздуха.

– Об этом я не подумала, – призналась Акка, придя в себя от изумления. – Что ж… но прежде чем ты решишь окончательно, я хочу, чтобы ты выслушал Горго. Когда мы расстались в Лапландии, я послала Горго на твой хутор. Попросить гнома изменить условие.

– Так оно и есть, – подтвердил орел. – Слетал. Но больших успехов не добился. Хутор Хольгера Нильссона нашел быстро, но пришлось пару часов повисеть над ним, пока увидел гнома. Он между сараев крался. Ну, тут я… одним словом, унес я его на пашню. Там можно потолковать без помех. Меня, говорю, послала Акка с Кебнекайсе. Она спрашивает, нельзя ли расколдовать Нильса Хольгерссона на менее, как бы это сказать помягче… гусеедских условиях. Рад бы, но не могу, говорит гном. Наслышан, что он проявил себя как герой, пока летал с Аккой. Но поменять условия не в моей власти. Тут я разозлился. Выкладывай, говорю, в чем дело, пока я глаза твои колдовские не выклевал! Можешь, говорит, делать со мной, что хочешь, но с Нильсом Хольгерссоном будет так, как я сказал. И еще передай ему, чтобы поторопился домой со своим белым гусем, потому что на хуторе дела совсем плохи. Хольгер был вынужден заплатить залог за брата, а вдобавок купил в кредит коня, а тот на следующий же день захромал и до сих пор проку от него никакого. Двух коров уже продали, и если никто не поможет, то и с хутора придется уйти – нечем платить за аренду.

Мальчик сжал кулаки так, что даже костяшки побелели.

Гном… Что я наделал? Зачем я с ним связался, с этим гномом! Если б я знал, что он такой свирепый! Поставил мерзкое условие, и я теперь не могу поспешить домой и хоть как-то поддержать родителей.

Ну, нет. Ты, вредный гном, превратил меня в коротышку, но превратить меня в предателя тебе не удастся. Уверен, и отец с матерью меня бы поддержали. Они честные, добрые люди. Они не захотели бы, чтобы меня всю жизнь мучила совесть.

Суббота, 8 октября

С Северным морем, как известно, шутки плохи, поэтому та часть Швеции, которая обращена к этому суровому морю, защищена толстой и длинной каменной стеной. Называется эта стена Бохуслен. Толстая – не преувеличение: толщина ее составляет много-много километров, она простирается от моря и до Дальсланда. Но, как и все береговые сооружения – молы, пирсы и волноломы, – стена не особенно высока. Сложена из скал и утесов, а кое-где выглядит как сплошная горная гряда. И ничего удивительного: попробуйте построить такую стену из кирпичей или небольших камней, если она идет на добрую сотню километров!

В наши дни никто на такие строительные подвиги не способен, поэтому и сомнений быть не может, что возведена эта стена давным-давно, многие тысячи, а может, и миллионы лет назад. И конечно, время изрядно ее потрепало. Скалы уже не так плотно пригнаны друг к другу, как это наверняка было тогда, когда ее только что построили. Между ними образовались расщелины, довольно широкие. Такие широкие, что на дне их помещаются дома и даже земельные наделы. Но легко догадаться, что когда-то все эти кряжи и утесы составляли единую, неприступную стену.

Нечего удивляться, что лучше всего сохранилась часть стены, обращенная не к морю, а внутрь страны. Можно несколько дней идти, а просвета не найдешь – сплошная горная цепь. Но посредине стена просела, и образовались глубокие ущелья с озерами на дне. А там, где стена обращена к морю, от первоначального замысла мало что осталось. Каждая скала сама по себе.

И если выйти на берег и посмотреть на эту стену, сразу понимаешь, что построена она вовсе не для развлечения, не от избытка сил или игры ума. Стена защищала страну от свирепых северных штормов. Но как бы неприступна она ни была поначалу, время и море взяли свое. Море прорвало укрепления в пяти-шести местах, и образовались многокилометровые фьорды. Мало того, наружные укрепления оказались под водой, и теперь только самые большие скалы торчат из моря. Они образуют несчетное количество островов – западный архипелаг. Но и обрушившись, стена выполняет свое предназначение – сотни островов стойко сдерживают натиск моря, хотя на них-то и приходятся самые первые и самые свирепые удары волн и ветра.