Сельма Лагерлёф - Путешествие Нильса с дикими гусями

В небольшой шведской деревушке жил самый обыкновенный мальчик – длинный, худой, белобрысый. Особыми достоинствами он не отличался, а больше всего на свете любил есть, спать да проказничать.

Так, верно, всё шло бы и дальше, если бы не случилось с ним одно приключение.

Как-то воскресным утром родители его собрались идти в церковь. Мальчик оставался дома и радовался, что отец и мать уходят и целых два часа можно делать всё, что захочется.

«Теперь никто не помешает мне пострелять», – думал он, поглядывая на отцовское ружьё, висевшее на стене.

Но отец будто угадал его мысли и обернулся на пороге:

– Раз ты остаёшься дома, не трать время попусту, а возьми книжку да почитай. И не вздумай отлынивать: вернусь – проверю.

Родители ушли, а мальчик, провожая их взглядом, чувствовал себя так, словно попал в ловушку: «Теперь небось радуются, что за книжку меня засадили!»

Но мальчик ошибался. Радоваться его родителям было нечему – они видели, что сын растёт бездельником и неучем, да и сердце у него недоброе: ничего не стоит ему обидеть, оскорбить.

И всё-таки ослушаться отца мальчик не решился: уселся в кресло и стал читать вполголоса, время от времени поглядывая в окно.

Этот мартовский день был тёплым и солнечным. Здесь, на юге Швеции, в провинции Сконе, где жил мальчик, весна рано вступает в свои права. На деревьях уже набухли почки, канавы наполнились талой водой, зацвели пролески. Буковый лес, видневшийся вдали, словно тянул свои ветви вверх, в ясное синее небо, и казался выше и гуще, чем был холодной зимой. Через приоткрытую дверь в комнату доносилось пение жаворонка. Куры и гуси степенно прогуливались по двору, а коровы в хлеву, почуяв весну, призывно мычали.

Мальчик отвернулся от окна и снова склонился над книгой, но скоро его бормотание стихло, глаза закрылись – он уснул. Неизвестно, сколько бы он проспал, если бы не шорох.

Пробудившись, поднял он голову и увидел в зеркале, висевшем напротив на стене, что крышка материнского сундука откинута. Да нет, такого просто не могло быть, чтобы мать забыла запереть сундук – ведь в нём хранились вещи, которые достались ей в наследство от её матери и которыми она особенно дорожила.

Мальчик не на шутку встревожился: может быть, пока он спал, в дом забрался вор – и, боясь пошевелиться, пристально вгляделся в зеркало. Ему показалось, что на краю сундука кто-то сидит, – тень шевелилась. Он потёр глаза и посмотрел ещё раз, внимательнее, и ясно увидел крошечного гнома!

Мальчик, конечно, слышал о гномах, но и представить себе не мог, насколько они маленькие: не больше ладони. Лицо у крохи морщинистое, безбородое; длинный чёрный кафтан, штаны до колен, широкополая чёрная шляпа, белые кружева у ворота рубашки и на манжетах, пряжки на туфлях и чулки, подвязанные бантиками под коленями, делали его очень нарядным и даже щеголеватым. Гном держал в своих маленьких ручках вышитый воротник и любовался старинной работой, даже не замечая, что мальчик проснулся.

А тот хоть и удивился, увидев гнома, но вовсе не испугался. Да и чего бояться такой крохи? И тут мальчику пришла в голову мысль сотворить что-нибудь этакое – к примеру, столкнуть гнома в сундук и захлопнуть крышку.

Трогать гнома руками мальчик не решился и осторожно, не поворачивая головы, оглядел комнату, высматривая, чем бы его спихнуть: кастрюли, кофейник на полке, кувшин с водой, посуда в буфете явно не подойдут, как и отцовское ружьё на стене. И тут его взгляд упал на сачок, которым ловили мух.

Мальчик бесшумно соскользнул на пол, снял сачок с крючка и быстро накинул на гнома. Оказывается, как всё просто! Гном же тем временем беспомощно барахтался в сачке, тщетно пытаясь найти опору, а мальчик наблюдал за ним, не зная, что делать дальше.

Стоял он так, раскачивал сачок из стороны в сторону, чтобы не дать пленнику выбраться из пут, и вдруг гном заговорил: стал умолять отпустить его и уверять, что заслуживает лучшего обхождения, – ведь много лет он приносил их семье счастье. Гном даже пообещал мальчику золотую монету величиной с крышку отцовских часов, если отпустит.