Сельма Лагерлёф: Путешествие Нильса с дикими гусями

Мальчик уж было решил освободить гнома в обмен на золотую монету: по правде говоря, он немного побаивался этого существа из иного, загадочного мира – но тут сообразил, что мог бы потребовать выкуп и посущественнее. Он снова встряхнул сачок, и гном, который подумал, что сейчас его выпустят, и уже начал карабкаться наверх, снова запутался.

И в эту самую минуту мальчик получил такую затрещину, что не смог удержаться на ногах и отлетел сначала к одной стене, потом к другой и, наконец, без чувств рухнул на пол.

Когда он очнулся, в комнате никого не было. Гном исчез, сундук был закрыт, а пустой сачок висел на своём обычном месте. Если бы не звон в голове от крепкой затрещины, то мальчик подумал бы, что всё это ему приснилось. «Родители ни за что не поверят, если я расскажу про гнома: решат, что это всё выдумки. Видно, придётся снова приниматься за книгу».

Мальчик поднялся на ноги, сделал несколько шагов и остановился, изумлённый. С комнатой явно что-то случилось – она словно расширилась. И стол теперь стоял далеко, и кресло будто выросло: чтобы забраться на него, мальчику пришлось сначала залезть на перекладину между ножками, а потом уж на сиденье. То же самое произошло и со столом – чтобы увидеть свою книгу, мальчик был вынужден встать на подлокотник кресла.

«Что за чудеса! Похоже, гном заколдовал и стол, и кресло, и всю комнату».

Книга по-прежнему лежала на столе, но стала такой огромной, что мальчику пришлось влезть на неё, чтобы видеть написанное. Да и буквы теперь были гигантские. Мальчик изумлённо огляделся и, увидев отражение в зеркале, громко воскликнул:

– А вот и ещё один! И одет как я!

От удивления мальчик всплеснул руками, и человечек в зеркале проделал то же самое. Тогда он стал дёргать себя за волосы, щипать свои руки, вертеться, прыгать, кружиться – маленький незнакомец в зеркале повторял все его движения.

Мальчик даже заглянул за зеркало, чтобы посмотреть, не прячется ли там этот коротышка, но никого не увидел. И вот тут-то он по-настоящему испугался, поняв, что гном заколдовал его и что этот крошечный человечек в зеркале он сам.

Никак не хотел верить мальчик, что превратился в гнома, и думал: «Это, должно быть, сон или наваждение. Сейчас закрою глаза, подожду минутку и, наверное, опять стану человеком».

Крепко зажмурившись, он подождал немного и открыл глаза – увы, ничего не изменилось: он остался таким же маленьким. Льняные волосы, веснушки на носу, заплаты на кожаных штанах – всё было таким же, как прежде, только уменьшившимся.

Нет, видно, сколько ни стой – делу не поможешь! Надо отыскать гнома и попросить прощения.

Мальчик по ножке стола спустился на пол и принялся искать гнома: заглядывал под стулья и шкаф, за диван и комод; осмотрел даже мышиные норки, обшарил каждый уголок – нигде его не было.

И тогда мальчик горько заплакал, умолял гнома вернуть ему прежний облик, обещая никогда впредь не нарушать данного слова и не обижать слабых. Он клялся, что станет примерным и послушным, но всё было напрасно! Тогда мальчик решил поискать гнома во дворе. На счастье, дверь была не заперта, иначе бы он – такой маленький – не смог бы её открыть.

В сенях он по привычке хотел было надеть свои деревянные башмаки – ведь в доме мальчик, как и все крестьяне в округе, ходил в одних чулках, – соображая, как же теперь сможет носить тяжёлую обувь, но вдруг увидел у самого порога пару крошечных башмачков и удивился: «Надо же, и башмаки заколдовать не поленился».

Скакавший на порожке перед дверью воробушек, увидев мальчика, громко прочирикал:

– Смотрите-ка, неужели это наш Нильс-пастушок? Его теперь и не узнать – прямо мальчик-с-пальчик! Нильс Хольгерссон – мальчик-с-пальчик!

Со двора приковыляли гуси и куры и подняли невообразимый гвалт.

– Ку-ка-ре-ку! – кричал петух. – Так ему и надо. Ку-ка-ре-ку! Он таскал меня за гребешок.

– Ко-ко-ко! Поделом ему! – кудахтали куры.

Гуси сбились в кучу и, вытянув шеи, гоготали:

– Кто это сделал? Кто это сделал?

Удивительнее всего было то, что вся живность вокруг заговорила и Нильс понимал о чём. Это открытие так его поразило, что он застыл как вкопанный, решив: «Видно, я теперь понимаю язык зверей, потому что стал гномом».