Божена Немцова - Серебряная книга сказок

Сказала и исчезла. Проснулся принц, у слуги спрашивает, была ли здесь золотая дева. Передал ему слуга Беронины слова.

И пошёл принц прочь из замка. Долго думал, пока не сообразил, что предаёт его неблагодарный слуга. Схватил он саблю и одним махом снёс слуге голову. Разверзлась земля и поглотила предателя.

А королевский сын побрёл куда глаза глядят: по горам и долинам, по каменистым дорогам. Бредёт он один, вдруг слышит страшный шум. Видит, на лужайке три чёрта дерутся. Плащ, туфли и кнут разделить не могут.

– Из-за чего дерётесь? – спрашивает он чертей.

– А как же нам не драться, если ни один уступить не хочет, – отвечают черти хором.

– Да не галдите все сразу, пускай один говорит! – приказал королевский сын.

– Ну, слушай. Этот плащ, туфли и кнут мы получили в наследство от отца. А наследство это не простое. Кто в плащ завернётся, невидимкой станет. Кто туфли обует, увидит то, что пожелает, а кто кнутом щёлкнет, в тот же миг перенесётся, куда ему надо. Сам понимаешь – каждому охота эти вещи заполучить! Потому мы и дерёмся.

– Ах вы, глупцы! – сказал им королевский сын. – Я разделю их между вами по справедливости, все они должны одному достаться. Бегите на тот пригорок, а вещи оставьте здесь, кто из вас первым вернётся, тот и получит всё. Согласны?

Согласились глупые черти. И бросились бежать.

А королевский сын накинул на себя плащ, обул туфли и, стегнув кнутом, сказал:

– Хочу быть у Чёрного города, где живёт золотая Берона!

И в тот же миг поднялся в воздух, полетел над горами, долинами и водами и опустился у ворот Чёрного города. Сбросил с себя плащ и туфли и отшвырнул кнут.

В это время неподалёку прогуливалась одна из девушек, что с Бероной за золотыми яблоками прилетала. Увидала она королевского сына, побежала своей госпоже доложить. А Берона уже не надеется с принцем повстречаться, не верит! Вторую девушку шлёт, третью, и все одно и то же твердят: «Королевский сын сюда пришёл». Поспешила к нему навстречу золотая дева. А тут и черти явились.

– Ах ты, обманщик! – орут они хором. – Отдавай наш плащ, туфли и кнут!

Вернул им королевский сын их добро и от души поблагодарил. Ведь без них не попасть бы ему к своей дорогой Бероне.

Привела его Берона в свой замок, стали они мужем и женой и, если бы не умерли, могли бы ещё пожить!

Изжарила как-то раз жена башмачника двух голубей на обед, одного для себя, второго для муженька. Подрумянились голуби, золотистой корочкой покрылись. Поставила на плиту, а сама на улицу вышла. Башмачник в это время не делом занимался, а только носом водил, уж очень аппетитно пахло. Терпел, терпел и не утерпел. Только жена за порог, а он шасть к плите! Постоял, послушал, нет ли жены в сенях, у дверей покрутился, а потом схватил голубка за ножки и съел, только косточки остались.

В старой поговорке говорится: «Лакомке – только облизать, а голодному ещё и насытиться».

А башмачник, надо вам сказать, был лакомкой, а тут ещё и проголодаться изрядно успел. Недолго думая, слопал он и второго голубка!

А потом, как ни в чём не бывало, губы утёр, уселся на свою треногу и принялся за работу.

Часы пробили полдень, вернулась жена, стала на стол собирать. Сидят, обедают. Все чин-чином, пока до жаркого не добрались. Тут-то и грянул гром.

– Кто съел голубей? – кричит жена, а башмачник отвечает:

– Я и не знал и не ведал, что ты голубей жарила!

И пошло, и пошло, слово за слово, брань да ссора. Башмачник отпирается, на жену сваливает, сама, мол, съела, а с меня спрашиваешь!

Спорили, спорили, ни до чего не дошли.

– Ну, ладно, – говорит тогда хитрая жена, – с этой минуты ни ты, ни я ни словечком не обмолвимся. А кто первым заговорит, тот, выходит, и голубей съел!

На том и порешили. Стало в дому тихо, как в гробу: жене ни поворчать, ни посплетничать, башмачнику ни огрызнуться, ни песню затянуть. Лучше бы ему женину брань слушать, чем эту мёртвую тишину терпеть. Но уговор – дороже денег.

Молчат себе оба, помалкивают. День проходит, второй. На третий день останавливается возле их дома богатая карета. С запяток лакей соскакивает и спрашивает, как в город проехать. Встала жена со стула, открыла было рот, хочет объяснить, да вдруг как плюхнется обратно, только руками машет. И башмачник молчит – ни гу-гу!

Вернулся лакей и говорит своему барину: