Кеннет Грэм - Ветер в ивах

Весь мир принадлежал ему в то ясное утро. Росистый подлесок, через который он пробирался, был тих и безлюден, зелёные поля за деревьями расстилались перед ним, как перед единственным законным владельцем. Даже дорога, одиноко бежавшая вперёд, казалось, как заблудившийся щенок, ищет его компании. Но Жаб искал кого-нибудь, кого можно было бы расспросить, в какую сторону двигаться. Ему был нужен чёткий ответ. Хорошо с лёгким сердцем и туго набитым кошельком следовать по изгибам дороги просто куда глаза глядят, но лишь тогда, когда вас не заботит цель пути и никто не прочёсывает округу, чтобы схватить и бросить вас обратно в тюрьму.

Практичного Жаба очень даже заботила цель пути, он был готов лягнуть бессловесную дорогу за то, что она упорно молчит, когда у него каждая минута на счету.

Вскоре к дороге присоединился её младший брат. Неширокий канал как будто взял её за руку и засеменил рядом и так же, как и она, молчаливо и неприветливо косился в сторону незнакомца.

«Прах тебя побери, – подумал Жаб. – Впрочем, одно-то ясно: откуда-нибудь дорога идёт, куда-нибудь, следовательно, приходит – это-то уж наверняка». – И зашагал дальше вдоль берега.

Из-за поворота канала вышел конь. В глубокой задумчивости он плёлся понурив голову. Верёвки, отходившие от его хомута, при каждом шаге провисали и вновь натягивались, покрытые жемчужными каплями. Жаб остановился, пропустил коня вперёд и стал ждать, что ему посылает судьба.

С весёлым журчанием раздвигая воду, мимо него заскользила тупоносая баржа с буксирной бечевой, привязанной к ярко раскрашенному планширу. На палубе стояла рослая статная женщина в защищавшем от солнца капоре. Мощной рукой она держала румпель.

– Доброе утро, мэм, – обратилась она к Жабу, медленно проплывая мимо.

– Вы правы, мэм, – отозвался Жаб, идя вровень с баржой. – Для тех, у кого всё в порядке, утро, конечно, доброе; но те, с кем стряслась беда, могут не согласиться с вами. Взять, например, меня: моя дочь, она уже давно замужем, шлёт мне вдруг срочный вызов, чтобы я сразу, как получу, мчалась к ней. Я всё бросаю, как есть, не знаю, что и подумать, воображаю всякие ужасы. Если у вас есть дети, мэм, вы поймёте меня. Дела все бросила (я ведь прачка), детей тоже бросила, а у меня куча маленьких ребятишек, и все озорные да непоседливые. И вот, теперь я сбилась с пути, а кошелёк потеряла! А что там со старшей дочерью, я и подумать боюсь.

– А где живёт ваша дочь, мэм? – спросила женщина.

– Возле реки, недалеко от роскошного здания, именуемого Жабсфорд, где-то в тех краях. Вы, может быть, слышали.

– Жабсфорд? Но я как раз туда направляюсь. Канал выходит к реке через несколько миль, немного выше по течению, чем Жабсфорд. Оттуда вы легко доберётесь. Давайте, я вас на барже подвезу.

Женщина направила баржу к берегу. Жаб, с многословными и льстивыми изъявлениями благодарности, страшно довольный, влез на палубу. «Отлично, всё отлично, – подумал он. – Говорю вам, мистер Жаб нигде не пропадёт!»

– Так вы, говорите, прачка, мэм, – спросила женщина, когда баржа двинулась далее. – Хорошее, очень хорошее, с позволения сказать, ремесло вам досталось.

– Отличнейшее ремесло, лучше не бывает, – беззаботно ответил Жаб. – Обстирываю всю знать. Кто ко мне попадал, к другим уже не пойдёт, хотя б ему скидку делали. Меня все знают. Я, понимаете, к работе с душой отношусь, во все тонкости вникла. Стирка, глажка, обработка кружев, крахмал – за всем сама слежу.

– Но сами-то вы, конечно, этим не занимаетесь, – уважительно заметила женщина.

– Да, у меня работают девушки, десятка два девушек спину не разгибают. Но вам же не надо объяснять про девушек, мэм! Маленькие продувные бестии, вот как я их называю!

– Золотые слова, мэм, совершенно с вами согласна. Но, смею думать, вы в ежовых рукавицах их держите. А сами вы любите стирать?

– Ещё бы! – ответил Жаб. – Я просто помешана на стирке. Для полного счастья мне только и надо, что сунуть руки по локоть в лохань с бельём. Да и даётся мне это совсем легко. Чистое наслаждение, мэм, поверьте.

– Как хорошо, мэм, что мы с вами встретились, – задумчиво произнесла женщина. – Нам обеим прямо-таки повезло.

– Э-э, вы, собственно, о чём? – заволновался Жаб.

– А вот послушайте. Я очень люблю стирать, не меньше, чем вы. Да и потом, люблю не люблю, в пути всё равно приходится всё самой делать. Мой муж знает одно, как бы половчее свалить на меня всю работу, хоть у меня своих дел по горло. На самом деле он должен бы сейчас быть здесь и либо править баржой, либо следить за лошадью, а он взял собаку и шляется где-то, якобы чтобы добыть на обед кролика. Сказал – догонит у следующего шлюза. Ну, да и шут с ним, какой с него спрос, если он исчез вместе со своим псом, на которого надежды ещё меньше, чем на хозяина. Но между тем я ведь не могу заниматься стиркой!