Лена Петсон: У Ромео нет сердца

– Держись за меня.

– Ты с ума сошла.

– Держись.

Ваза. Я вспоминаю о ней, когда понимаю, что Марку нужна какая-то опора, чтобы я могла его с нее столкнуть, парапет слишком узок для этого. Где же эта ваза, где? Вроде бы всего в метре от нас, но сейчас это так далеко… Дотащить Марка до нее кажется невозможным, но я вновь заставляю себя забыть это слово.

– Мы сейчас! – кричу. – Сейчас!

Я стараюсь подтолкнуть Марка так, чтобы его тело оказалось на постаменте этой чертовой вазы. Края жемчужной раковины крошатся под его натиском. Еще чуть-чуть! – мысленно подбадриваю я себя.

– Зацепился, – едва шепчет он.

– Держись, пожалуйста, держись…

Мы отвоевываем каждый миллиметр этого гипсового творения. Марк старается изо всех сил, я же давно не чувствую ни сил, ни напряжения, которые вкладываю в каждое свое движение, – я просто толкаю Марка вверх каждой своей клеточкой. Он должен жить, должен. Сколько времени все это длится, я уже точно не знаю. Значение имеет только наша цель…

Когда мы почти достигаем ее, вдруг раздается странное шуршание. Мгновение я соображаю, что происходит. Чертова ваза! Она рассыпается прямо под Марком.

– Постарайся сгруппироваться, – шепчу я ему на ухо, а потом кричу куда-то в небо, к звездам: – Прыгаем! Ловите! – И толкаю его вниз.

Не хочу, не могу думать, разучилась дышать. Я с трудом вскарабкиваюсь на то, что совсем недавно было гипсовым украшением особняка, отталкиваюсь от руин вазы и лечу вслед за Марком, лечу, лечу… а в голове неизвестно откуда возникает ритм:

Мне было семь. Он сидел позади меня, ёрзал ногами, скрипел партой и всегда краснел и отводил глаза, как только я оборачивалась. Нет, я не смущалась в ответ, а лихо подбрасывала рукой свои длинные волосы, воображая себя принцессой. Такой я нравилась себе ещё больше. Я любима.

Мне было двенадцать. Жар разливался по моему телу каждый раз, когда я видела его. Уже другой мальчик, уже другая я. И роли изменились. Как рассказать про его длинную щёлку, задорный взгляд, громкий смех; про моё нескончаемое путешествие из «да» в «нет» и наоборот. Он и я. Мальчик и девочка. Вечная борьба за признание. Я любила.

Шли годы. Пушкин, Лермонтов. Странствия по страницам кем-то написанных книг, сочинения ради оценок, а внутри суета из собственных грёз, влюблённостей и ошибок. Любит, не любит, ждёт, не ждёт. Бесконечная война чувств между женщиной и мужчиной. В этом путешествии я нахожусь до сих пор. Я пишу лишь о нём…

Здесь и далее перевод Бориса Пастернака ( прим. ред. )