Владимир Радимиров - Сын Ра. Волшебный эпос

Так. Проходит после того, как царица рыбину отведала, какое-то время, и чует Радимила с радостью необыкновенною, что и вправду забеременела она. И кухарка Одарка, туды её в качель, забрюхатела вместе с ней. Да, оказывается, и корова тоже!

Ну, месяцы года неспешно себе проходят, и в срок положенный по установлению божьему, в зимний месяц люте́нь, когда солнце светило в небе, разродилися три роженицы в один день. Сперва царица сына родила, потом кухарка сына, а апосля всех и корова – да не обычного телёнка, а человеческого ребятёнка! И такого красивого, большого да здорового, что работник, зайдя в коровник, с перепугу окосел и в навозную кучу осел.

Да и как ему было не удивиться – где ж это было видано, чтобы корова так людей поражала – человеческое дитё бы рожала!

А коровушка сынка своего облизала; лежит он на соломке, улыбается да материнским молочком упивается. И экий же бутуз-то невозможный!

Царю Правиле в один миг о чуде невиданном было доложено. Сперва-то не поверил он услышанному, самолично на коровник устремился и в правдивости доклада убедился. Почесал царина голову в недоумении и сам с собой разошёлся во мнении: или, думает, тут мутация случилася – или впрямь чудо приключилося. И повелел дознание полное по факту оному учинить!

Тут-то всё и выяснилось. Рассказала Одарка, слезами облившись и в вине своей повинившись, что чешую с перьями на помойку выбросила, и что сама кусок рыбины съела. Призналась, и как белуга заревела.

Что тут будешь делать? Делать-то вроде нечего – не снимать же за такой проступок голову с плеч… Да никто от того и не пострадал – царица-то родила. Повелел тогда царь всех троих детушек при своём дворе воспитывать – как братьев.

Да только вот какая оказия обнаружилась. Коровий-то сынок коровье молоко вёдрами пьёт, да как на дрожжах растёт, а те двое мамкину титьку до трёх лет ищут, вредничают да дрищут. Из себя-то вроде ничё, видные, зато характерами незавидные. Гордяй, сынок царский, уж больно любил, чтоб все с ним цацкались – гордым рос, заносчивым, придирчивым да разборчивым. И то ему, видите, не так, и это не эдак. Достал уже всех, малолеток… А Смиряй, кухаркин отпрыск – наоборот: бывало, за день не откроет и рот. Не зол он был, не лих – зато кушал за троих, и чем больше он, боров, ел, тем сильнее, казалось, тупел…

Короче, получился из энтого рыбного дела на две трети брак: один мерзавец вышел, а другой дурак.

Зато с коровьим сыном вышло не так! Нравом он оказался весёлый, умом смышлёный, а характером боевой. Вот его Яваном и назвали – в честь яви живой. Ну и прозвание дали соответственное – Говяда! Ежели по нынешнему перевести, то бык это, бычара, бычина – коровьего племени малец али мужчина. Прозвище это пристало к нему сразу и никакого не получило в его душе отказу. Наоборот, он был ему рад и так себя людям и называл: Говяда я, дескать, Яван!

А как подрос Ваня малость, так большая радость от него людям досталась. За вычетом, конечно, проказ, на кои он оказался горазд. Со всеми встречными и поперечными Корович наш знается, самого захудалого ничуть не чурается, и ни на какую заразу не обижается. Всё-то ему вроде нипочём; кажись, ни скука, ни хворь его не берёт. По каждому почти случаю у него на языке готовы были шуточки да прибауточки, для всех и для каждого находились разные приколы. Казалось, что само солнышко красное в сердце его для людей было припа́сено, и его невидимые лучи и в непогоду ближнего согревали почище, чем тепло печи. В некоем постоянном находился Яван задоре… А ежели видел неправду он или горе: сильный ли амбал слабого человека обижал, или там наглый безответного унижал, то Ванюша уж тут как тут. Не было негодяям от него спуску! Ну и настроение пригорюнившимся зажигал он тусклое.

В общем, от страха Ванюха не дрожал, а вдобавок к этому, ко всеобщему удовольствию вящему, оказался он ещё и работящим, не только языком верещащим. И всё это было воистину так! Получился из коровьего сына смельчак, балагур и весельчак.

Вся челядь придворная, от последнего свинопаса подзаборного до первого бояра-воеводы, Ванюшу искренне полюбила, не говоря уж об окрестном люде. Чуть что – к нему за советом бегут. Это к мальцу-то голопупому!.. Чудеса, да и только: взрослые дядьки да тётки у малолетнего огольца совета просят да выведывают рассужденьица. И – странное дело! – только так-то, впоследствии оказывалось, и надо было поступать, как Ваня просителям советовал. В большое уважение вошёл Ванёк у народа – видать, благородная, говорили они, у него порода… В то, что его корова когда-то родила, никто почитай уже и не веровал – сказывали, что подбросили к корове его наверное. Да и как в такое диво было поверить, когда чудес в то время не творили даже праведы, и все явления странные, как в случае с Яваном, объясняли они языком скучным и обосновывали причинами научными.