Валерий Воскобойников: Кольцо нибелунгов

Когда не осталось в зале ни одного живого из тех, кто пришел вместе с Рюдегером, подошли воины к погибшим героям, и второй раз за день хлынули из глаз у них слезы.

– Обманулись, супруг мой, мы в нашем друге, – сказала во дворе Кримхильда, по-прежнему окруженная воинами. – Слышите, в зале все стихло. Маркграф забыл ваши милости и слово, данное нам. Он договорился с теми, кто прежде звался моими родичами, и отпустит их домой.

– К несчастью нашему, королева, вы ошибаетесь, – ответил сверху в окно ей Фолькер. – Бедный маркграф так старался исполнить клятву, что положил головы всех своих воинов, а заодно и свою. А чтоб вы поверили, сейчас мы покажем вам тело того, кого по жестокосердию своему вы послали на гибель.

В покои короля Дитриха Бернского смущенно вошел один из его воинов.

– Король, я не стал бы тревожить вас, но от дворца Этцеля и Кримхильды слышатся такие стенанья и плач, что стерпеть невозможно. Уж не случилось ли горе?

– Сходи же узнай, что там за беда, и скорей возвращайся. Но помни: в этой стране мы – чужие. А чужим не пристало впутываться в распри хозяев, пусть Кримхильда сама, коли желает, и ссорится, и мирится со своими родичами. Это дело – не наше.

Воин быстро пошел ко дворцу и уже на половине пути встретил рыдающих людей.

– Маркграф Рюдегер, отрада страны, любимейший из людей, убит нибелунгами! – сказали ему. – Мир добрее не знал человека, и теперь все страдают!

– Не может такого быть! – засомневался гонец. – Его доброту, благородство знает каждый – с чего бы его убивать, даже и нибелунгам? Он им не враг, он привел их сюда.

– Мы сами не верили, пока нибелунги не стали дразнить нас, выставив его мертвое тело в окно!

– Такое уже не прощается! – воскликнул племянник старого Хильдебрандта, отважный рыцарь Вольфхарт. – Мы все, молодые воины из вашей дружины, король, готовы идти и мстить нибелунгам! – Он сказал это сразу, едва вернулся гонец с печальной вестью.

– Пусть прощает Бог того, кто убил Рюдегера, на такое убийцу мог толкнуть только дьявол, – проговорил Дитрих Бернский. – Маркграф – один из любимейших мною людей. Но все же вспыльчивость здесь неуместна, и надо сначала точно узнать, кто виноват в этом убийстве. Хильдебрандт, у вас это получится: поговорите с рейнцами мирно и придите ко мне. И следите, чтобы не было ссоры.

Хильдебрандт хотел отправиться сразу, как был, без оружия. Рюдегера он знал, любил и был потрясен известием.

– Куда ты собрался идти невооруженным! – вскричал Вольфхарт. – Нибелунги стали как звери, они решат, что ты их испугался, и только унизят тебя. Надень скорее доспехи, если хочешь, чтоб говорили с тобой уважительно.

Хильдебрандт, торопясь, надел кольчугу, взял в руки меч, щит.

– Мы не допустим, чтобы ты шел один, и все проводим тебя, – сказал Вольфхарт. – Тогда уж точно не посмеют тебя унизить.

– Смотрите-ка! – крикнул Фолькер, глядящий в окно из зала. – К нам спешит дружина бернцев. С мечами на изготовку – уж не захотелось ли им тоже подраться!

Бургунды отдыхали после очередного сражения, сидя на чем попало.

– Они клялись нам вчера в мире, когда выходили из зала, – проговорил Гунтер. – Дитрих не станет ввязываться, я знаю.

Скоро по лестнице прогрохотали шаги бернцев, и в дверях встал старик Хильдебрандт. За его спиной маячил Вольфхарт.

Хильдебрандт тяжело нагнулся, поставил у ног щит и спросил:

– Нас прислал король Дитрих узнать, верно ли, что в бою убит Рюдегер Бехларенский. Если так, то это очень печально, рейнцы!

– Ты не ошибся, старик, но лучше бы это была неправда. Мы и сами скорбим, достойней маркграфа мало я знал людей, – ответил Хаген, и все замолчали надолго.

– Кто же убил его? – спросил наконец Хильдебрандт. – Кому я должен платить за это несчастье?

– Тот, кто убил, уже заплатил своей жизнью: они упали вместе – Гернот, наш король, и маркграф.

– Я так все и расскажу нашему Дитриху, а теперь, нибелунги, прошу об услуге: выдайте нам тело, чтобы оплакать маркграфа по чести и похоронить так, как он того заслуживает.

– Это разумно, – отозвался печально Гунтер. – Рюдегер был добр к нам, мы любили его. За такое желание и верность другу – вам честь и хвала!

На том бы все и кончилось: бургунды выдали бы тело маркграфа, амелунги унесли бы его оплакивать, но вышло иначе.

– Эй, вы, нам надоело вас уговаривать, немедленно выдайте тело! – выкрикнул вдруг нетерпеливый, вспыльчивый Вольфхарт, и голос его от волнения сорвался.