Лев Гумилевский - Харита, ее жизнь и приключения, а также подробный рассказ о том, как был найден город Карла Маркса

Харита не вытерпела, сказала сухо:

— У нас в деревне так ребятов не охаживают! А вы с собачонкой няньчитесь!

Тетка прижала к себе собачку:

— Ах, Рита! Ребят много, а она у меня одна! Она единственный мой друг! Она мне дороже всех! Я люблю ее больше жизни!

— Языком вы треплете много, и все попусту, как я погляжу.

Тетка едва не выронила из рук собачку от изумления:

— С кем ты говоришь, Маргарита!

— С тобой и говорю!

— Ты не смеешь так говорить!

— А вот сказала!

Тетка вздыхала растерянно. Харита добавила с чувством своего превосходства и непобедимой правоты:

— Посидеть бы вам с нянькой не жравши, так не до собак было бы!

— Маргарита! С кем ты говоришь, как ты говоришь!

— Как?

— Не жрать — а кушать, говорят воспитанные люди!

— А ну вас с вашим воспитанием. С жиру вы беситесь!

— Маргарита!

Тетя Варя в отчаянии зажимала уши. Все ее манеры и жесты напоминали девочке представление в Поленовке. Она с любопытством разглядывала ее, точно смотрела из толпы зрителей на сцену.

Она ходила по комнатам, разглядывала тетку, как рассматривала картинки в книгах. Ее изумляла теткина жизнь больше, чем вещи. В этой жизни были непонятные привычки и обычаи, о которых она расспрашивала с изумлением:

— Тетя Варя, а зачем чужие волосы носят?

— Не твое дело, Рита!

Харита продолжала спрашивать:

— Тетя, а зачем ты брови мазала сажей?

— Перестань!

— У тебя опять мука на лице!

— Маргарита, возьми книжку и замолчи!

Харита, качая головой, закрывалась книжкой. Тетя Варя вздыхала, поднимая к потолку руки, пожимала плечами, говорила торжественно, глядя на темные закопченные образа углу:

— Боже, дай мне терпения перевоспитать ее!

— Вы всегда, тетя, представляете? — спрашивала Харита серьезно, высовываясь из-за книжки.

— Маргарита, замолчи!

Харита смолкала на несколько минут. Когда приходила портниха примерять платья, пальто, она разглядывала себя в огромное зеркало. Она гладила, свою остриженную голову, которую видела в первый раз. Голова, напоминавшая мальчишескую, ей нравилась. Она училась свистеть, как брат, щурила серые, лукавые глаза и дивилась надетому платью.

— Это зачем тут болтается? — трогала она кружева.

— Кружева, Риточка, так красивее!

— Чего не надо напришивали, а карманов нету нигде!

— Рита! — отзывалась тетка, — зачем тебе карманы, что ты, мальчишка?

— А я чтож свои вещишки в руках таскать должна?

— Какие у тебя могут быть вещишки?

— Мало ли что! — вспоминала Харита, — платок вот носить вы велите!

— Тебе сумочку для него бархатную сделают!

— Я и буду ходить с ней, как кобыла стреноженная? Шнурков на руки напутаю!

Тетка бессильно зажимала уши. Портниха смеялась, сочувствуя Харите, шептала:

— Я вам в пальто кармашек сделаю!

— Ополоумели! — победоносно заключала Харита, — кружевов напутают, а карманов жалко!

Когда примеряли пальто, Харита пощупала его с негодованием:

— Да я же замерзну в нем! Ватку подшить надо!

— Это летнее, барышня!

— Да на кой его летом, пальто ваше! Вшей под ним парить!

— Без пальто неприлично, барышня!

Непонятное слово ошеломляло Хариту ненадолго. Она покорялась, но замечала задумчиво:

— А со вшами прилично, что ли?

Тетка вскакивала коршуном с дивана:

— Замолчишь ли ты, наконец, Маргарита?

— Чего тут молчать, — обижалась Харита, — несправедливая ваша жизнь!

— Неблагодарная девчонка! — шипела тетя Варя, — в деревне лучше было, да?

Харита замолкала: в деревне не было многих замечательных вещей, поражавших ее и заставлявших верить в существование города машин и электричества.

Когда ее привели в ванную комнату, несколько минут она стояла без движения, глядя, как нянька открывала холодные и горячие краны, наливала огромную ванну, в которой можно Харите купаться, плавать и нырять, как в пруде.

— Вот так баня! — прошептала она, наконец, не смея даже заговорить громко, — и из стен вода! Ой, чистая, как в роднике!

Она часами могла простаивать возле текущей из крана воды, ждать, кончится когда-нибудь она или нет?

— Не лей зря воды! — кричала нянька.

— Нехватит тете Варе?

— Ведь, воду люди качают, трудятся, зачем же зря лить? — смягчалась нянька.

Тогда она покорно закрывала кран; она думала о людях, качающих день и ночь воду, и жалела их.

— Много их там?