Лев Гумилевский - Харита, ее жизнь и приключения, а также подробный рассказ о том, как был найден город Карла Маркса

Девчонка шла с изумительным спокойствием, как будто бы весь этот переполох нисколько ее не касался.

У крыльца ждала тетю Варю блестящая извозчичья коляска. На крыльце Харита вспомнила о бараньей шапчонке, мелькнувшей в окне вагона трамвая. Лучше всего было, конечно, вырваться от тетки и умчаться на вокзал — может быть, туда ехал Алешка, но на углу пристально разглядывал дежурный милиционер необычное зрелище у подъезда детского приемного дома.

Харита посмотрела на него, вздохнула и покорно уселась в коляску рядом с тетей Варей.

«Зачем он сюда попал?» — подумала она, и решила при первом же удобном случае уйти поискать брата.

Трамвай пронес Алешку мимо Хариты так быстро, что, оглянувшись на крик вместе с другими пассажирами, он увидел лишь спину милиционера и быстро захлопнувшуюся за ним дверь.

— Что такое? — спросил он у нарядной дамы.

Дама оглядела его с ног до головы и отвернулась брезгливо:

— Девчонка из приюта убежала, кажется, да поймали!

— Ох, уж эти приютские! Что только из них вырастет! — поддержал даму разговором пузатый господин, сидевший против Алешки.

Алешка посмотрел на его круглые щеки, ничего не сказал, подумал только:

«Посадить бы тебя, красномордого, в приют!»

Вагон остановился у вокзального подъезда. Алешка поправил свой узелок за плечами и вышел.

Целый день ходил он по вокзалу, возле него. Заглядывал в вагоны, под лавки, бродил по путям, зашел нечаянно в депо и опять вернулся, — Хариты нигде не было.

Пробовал он расспрашивать служащих. Ему отвечали сурово:

— Мало ли тут девчонок шляется!

— В платочке таком…

— Коли девчонка, так, конечно, не в картузе!

— Харитой звать! — приставал Алешка.

— Что же мы своих пассажиров по именам-отчествам, что ли, величаем?

Ночь Алешка проспал на тех самых камнях, где сидела Харита. Утром он снова обошел все помещения вокзала и не нашел ни Хариты, ни девочки, похожей на нее.

— Значит, успела, уехала! — решил он.

Нужно было ехать за нею в Москву. Алешка, толкаясь по вокзалу, наслушался разговоров о том, как можно было доехать без билета куда угодно. Ехать он не боялся, но оставлять в Полёновке поповича безнаказанным ему не хотелось.

Алешка посидел с каким-то пассажиром, читавшим газету, рассказал ему о поленовском чорте, спросил:

— Нельзя ли об этом пропечатывать?

— Можно! — сказал тот, сворачивая газету, — иди в редакцию, расскажи там или сам напиши, как сумеешь! Плохо выйдет — там поправят и напечатают, если правда!

— Разве врать можно в таком деле?

— А коли не врешь, то и ступай!

Алешка спросил, как найти редакцию. Редакция помещалась в Совете, от вокзала не так уж далеко. Алешка пошел туда с узелком, посвистывая и посматривая на каменные улицы и асфальты. Дорогою в голове сочинял он рассказ о чорте и чувствовал, что выходит складно и хорошо, очень похоже, как всегда печатают в газетах.

Закрыв глаза, он представил себе напечатанную статейку. Была она не очень большой, но бросалась в глаза сразу с газетного листа черным заголовком:

ПОПОВСКИЕ ПЛУТНИ НА УВЕКЕ

В двух верстах от д. Поленовки на Увеке появился чорт и пугает по ночам поленовских мужиков, а оказывается — это попович с барчуком Еникеевым наряжаются чортом, а поп им показывает, каких мужиков пугать, которые иконы поснимали и к попу с требами не ходят, а не притянуть ли попа с племянником к ответу, чтобы народ знал, потому что религия есть опиум для народа.

Алешка Грош

Алешка увидел свою подпись под статьей и зажмурил глаза с такой силой, что заискрилось в темноте.

— Куда прешь, не видишь?

Он вывернулся из под лошадиной морды, засмеялся и перебежал через дорогу.

Редакция нашлась скоро. Алешка вошел в огромные двери Совета, нашел по дверным запискам редакцию. Сердце у него похолодело, когда он спросил:

— Товарищ писатель тут кто?

— А вам что нужно, товарищ?

Алешка подошел к маленькому человечку в пенснэ, встал перед его, столом и сразу все выпалил.

— Написать это вы можете? — спросил он.

— А то нет!

— Напишите! Садитесь вон там за стол, там бумага и чернила!

Алешка прошел к столу, никого не замечая. Списать с печатного, стоявшего у него перед закрытыми глазами, было нетрудно. Он написал все, как думал, без запинки, прочел, вздохнул, посмотрев на подпись, и отнес человеку за столом.

Тот, с блестящими стеклами на глазах, посмотрел и улыбнулся: