Журнал «Пионер» - Пионер, 1951 № 06 ИЮНЬ

- Гляди внимательно на каждое дерево: где больше шишек, на ели или лиственнице. Если половина веток с шишками, - это хорошо. Если на каждой высокой ветке шишка, - еще лучше, - напутствовал он Кешу. - На белку смотри. Если с белкой два маленьких бельчонка, - это мало. Если пять - шесть, - это хорошо.

Кеша крепче перевязал ремешки ичигов. Поправил на поясе якутский нож и, закинув за плечо ружьё, пошёл выполнять задание старого охотника.

Солнце поднялось уже высоко и ярко освещало всю тайгу. Было тепло и тихо. Пахло сырым мхом и чуть разогретой смолой.

Кеша шёл медленно, внимательно осматривая деревья до самых вершин.

Вначале он не замечал ничего интересного.

Но вдруг Кеша увидел на ярко освещенном стволе дерева маленьких бельчат. Они сбегали на землю, а потом, стуча по дереву коготками, шумно поднимались вверх.

Кеша подошёл ближе. Четыре бельчонка прекратили возню и, вытянувшись, с любопытством рассматривали человека.

Кеша шагнул к самому дереву. Но и это не смутило зверят. Но коре застучали коготки. Откуда-то сверху спустился пятый бельчонок и, смешно тряхнув кисточками ушей, тоже стал рассматривать мальчика.

«Пять штук в одном выводке - это хорошо», - вспомнил Кеша слова Антипы.

- А вы не бойтесь, - сказал он, обращаясь к бельчатам, словно они и в самом деле могли его понять. - Видите, я даже без собаки. Растите себе.

Наверху в густых ветвях дерева послышался беспокойный и громкий цокот: услышав голос человека, сердито звала к себе детей старая белка. Бельчата отозвались весёлым цокотом, но не сдвинулись с места, так велико было их любопытство.

День был богат наблюдениями. Кроме нескольких семей белок, Кеша видел целую дюжину маленьких коричнево-рыжеватых с чёрным кончиком хвоста детёнышей горностая. Зимой они оденутся в красивые белые шубки и будут ценной добычей для охотника.

В другом месте Кеша набрёл в камнях на выводок маленьких лисят. Вначале они с хриплым лаем кинулись к нему навстречу, потом шарахнулись обратно и скрылись в норе.

Хвойные деревья всё чаще и чаще расступались, давая место берёзам, осинам. Появились отдельные тополи.

Издали донёсся протяжный скрип дерева и вслед за ним долгий вибрирующий звук, словно кто-то осторожно трогал толстую струну.

Кеша, поправив ружьё, пошёл на загадочный звук. В лиственных зарослях, хотя деревья здесь стояли так же густо, было светлее, листья не нависали, как хвойные ветви, плотной кровлей. Каждый лист осины, берёзы и тополя жил самостоятельно. Он трепетал, как бы купаясь в лучах солнца, и солнечные лучи щедрыми потоками проникали сквозь листву к корням, обогревали землю.

Навстречу лучам с земли поднимались травы, жёсткие, с мелкими листочками стебли голубицы, незатейливые лесные цветы.

В просвете между деревьями Кеша ещё издали увидел большую поляну. Почти в центре её, словно обнявшись, росли осина и ель. Осина была высокая и гибкая. Видно, она из года в год торопливо тянулась вверх, чтобы тёмная крона ели не отняла у её листьев света.

С горной седловины навстречу Кеше тянуло лёгким ветром. Осина тихо покачивалась. Она-то и скрипела. Это Кеша понял сразу.

Но откуда этот тонкий дрожащий звук?

Кеша решил подойти к дереву поближе. И вдруг он увидел, как напротив раздвинулись кусты и на поляну бесшумно выдвинулся чубарый лось. Тяжёлые точёные рога качнулись вправо, влево и застыли.

Дерево продолжало звенеть. Всякий раз, услышав этот звук, лось поднимал горбоносую морду и тихо фыркал, как бы выражая своё удовольствие.

Но ветер, видимо, стихал. Дерево звучало все слабее и, наконец, совсем затихло.

Не дождавшись больше знакомого звука, зверь внимательно оглядел поляну и, качнув рогами, двинулся к деревьям. Он шёл тихо, высоко поднимая колени и осторожно опуская на землю свои острые, раздвоенные, как у коровы, копыта.

Подойдя к деревьям, он почесал шею, потом осторожно толкнул рогами осину. Раздался знакомый скрип и тихое звучание толстой струны.

Лось прислушался. Потом качнул дерево ещё и ещё раз.

Как только ему удавалось вызвать скрип, он встряхивал горбатой холкой, громко фыркая.

Кеша долго стоял за деревом. Он уже успел разглядеть, что звенела, как струна, сухая ветка ели. Когда осина отходила обратно, распрямившаяся ветка издавала звенящий звук.