Шиван Доуд - Утешение в дороге

– Да, спасибо.

– Правда, я только учусь, – сказал он.

– Неважно.

– Тебе куда?

– В Фишгард.

– Фишгард? Это далеко.

– Нужно успеть на паром.

– Я не смогу довезти тебя до самого места.

– Неважно.

– Мы с Андурилом… – он похлопал байк, как скаковую лошадь, – просто катаемся.

– Андурил?

– Так зовут мой байк. Ты разве никогда не слышала про Андурил?

– Не-а. – Я поняла, что он ждет, пока я спрошу. – Так кто такой Андурил?

– Ты имеешь в виду, что такое Андурил?

– Ладно. Что такое Андурил?

– Это же меч Арагорна, забыла?

Я тупо смотрела на него.

– Арагорна из «Властелина колец», а?

– Ах да. Орки и эльфы там всякие.

– Сломанный меч перековали, – прокричал он, похлопал своего железного коня и завел мотор.

Я не смогла сдержать улыбку.

– Точно. Перековали.

– Так ты поедешь? Могу подбросить тебя до Лландейло, – сказал он. – А там сможешь сесть на автобус.

– Здорово. Спасибо.

Он открыл багажный отсек и достал еще один шлем.

– Лучше надень это, – сказал он. – Таков закон.

– Конечно. – Я надела шлем поверх парика. Потом закрепила рюкзак на спине и вскарабкалась, усаживаясь верхом. Мое сердце колотилось.

– Можешь обхватить меня за талию, если хочешь, – сказал он.

Я знала, что это за тип. Несостоявшиеся бомбардиры, как называет их Грейс. Я держала руки при себе, но, как только он тронулся, взвизгнула и схватила его за куртку.

Не могу рассказать, как прошла первая часть моего путешествия, поскольку всю дорогу сидела зажмурившись.

Только вдыхала запах его кожаной куртки и чувствовала холодный ветер.

Мои внутренности ходили ходуном.

Я могла раз десять умереть на этом мотоцикле. Каждый раз, когда он вписывался в поворот, мне приходилось поднимать колено, чтобы не расцарапать его о землю. Наверное, я здорово ему мешала, вцепившись в него как клещ, но, если бы я этого не сделала, то уже была бы на том свете. Потом я открыла глаза. Я прижалась щекой к его спине и смотрела на изгороди, проносящиеся мимо. Я видела белые и пурпурные пятна, складки на стволах деревьев и дорогу, похожую на речные пороги, с серебристыми осколками асфальта.

Я попробовала чуть выпрямить спину. « Проснись, девочка. Это же улет» . Над головой мерцал кружевной зеленый туннель, и казалось, будто мы плывем со скоростью сто миль в час. Воздух свистел в ушах, и я чувствовала себя живой в десятой степени.

– Быстрее! – крикнула я.

Не знаю, слышал ли он меня, но мы летели, как пуля, навстречу кроваво-красному солнцу, зависшему над холмом раздутым воздушным шаром. Мотоцикл подпрыгнул в воздухе, как будто икнул. И вдруг из-за угла показался грузовик:

БИИИИИИИПППП!

И я подумала, что нас уже нет в живых. Я прижалась к кожаной спине и зажмурилась, и во мне опять все поменялось местами, и я чувствовала, что мальчишка смеется.

Наконец мы въехали в город. Дома, тротуары, вывески. Он сбавил скорость. И так сильно затормозил на светофоре, что меня подбросило. Зажегся зеленый свет. Он рванул вперед с могучим ревом, как будто выполнял миссию, и у меня едва не отвалилась задница.

Он резко остановился у кладбища, куда ему светило попасть очень скоро при такой-то езде.

Я слезла с мотоцикла. Мои ноги превратились в гигантские обручи из спагетти.

– Конечная остановка, – пропел он. – Лландейло.

– Да, спасибо, – сказала я.

– Тебе понравилось?

– Ох. Да. Круто.

– Мы были не слишком пресными для тебя? – Он похлопал Андурила по дросселю.

– Не-а.

От моей головы как будто пар шел. Я подняла козырек и попыталась стянуть шлем, чувствуя, что парик поднимается вместе с ним.

– Помочь? – предложил он.

– Нет, все в порядке, спасибо. Скажи, что это за странная птица вон на той могиле?

Он повернулся, чтобы посмотреть, и я быстро сняла шлем. Парик тоже оторвался, но я кое-как нахлобучила его.

– Какая птица? – недоуменно спросил он.

– Вон, черная. Орел или кто?

– Орлы не черные.

– Значит, ворон.

– Не вижу.

– Улетел, – сказала я, теребя челку. – Ладно, забей.

Он повернулся обратно, поднял козырек и уставился на меня.

– У тебя такой шухер на голове, – сказал он.

– Потом все поправлю.

– Мне и так нравится, – сказал он.

Я видела, что ему не хочется уезжать. И подарила ему свою самую лучезарную улыбку.

– Спасибо за поездку.

Словно в ответ, он с ревом завел мотор.

– Как тебя зовут?

– Солас.

– Солас? Необычное имя.

– Да. Я – единственное утешение в этом безумном мире. – Я захлопала ресницами и, сама не знаю, зачем, стала сочинять на ходу совершенно идиотскую историю. – Мама назвала меня так, потому что у меня была старшая сестра, Холли. Она умерла. И мама была убита горем. Поэтому, когда я родилась, она сказала, что я – ее утешение.