Николай Богданов - Партия свободных ребят

- Как же ты, Маша, без меня жила?

- Все тебя, Ваня, ждала.

- Чего ж ты, Маша, из дому ушла?

- На одинокой полоске прокормиться не могла.

- Как же ты, Маша,с землей поступила, которую нам Советская власть дала?

- Силантий Алдохин в аренду взял. За половину урожая.

- Значит, нет у нас с тобой, Маша, ни скота, ни пашни... Одна изба и та гола. Ни кола, ни двора...

Молчит Маша. Задумались ребята. Как же теперь Иван да Марья жить будут?

Землю Ивану дадут. А где коня взять? А где плуг?

Семена опять же нужны. Комитет бедноты, конечно, поможет. А все-таки трудно ему будет хозяйством обзаводиться. Не иначе как с Машей в совхоз уйдет. Или на какую-нибудь должность поступит.

Так решили за Ивана ребята.

Но Кочетков поступил по-своему:

- Крестьянином я был, Маша, крестьянином и останусь. Землю буду пахать. Вот мой сказ!

И Маша ему не перечила.

Через недельку принесла она в дом поросенка, а потом привела теленка. В совхозе ей на обзаведение дали.

Так завелась у них скотинка. Задымилась по утрам труба ожившей избы. Запахло из нее свежим хлебам. Затеплился по вечерам огонек в окошках. Началась жизнь. И ребята вокруг этой избы вились, как комары.

Интересовала их, конечно, не изба, а ее хозяин Иван Кочетков. Куда он, туда и они. Где он, тут и они.

ПО СЛЕДАМ КОЧЕТКОВА

Зайдет Иван к кузнецу Агею у огонька погреться, у наковальни поразмяться - ребята в щели кузни глаза уставят.

Агей одной рукой мехи тянет, горн раздувает, другой рукой, захватив клещами раскаленную железину на наковальне, ее поворачивает. А Иван молотом бьет. Ж-жах!

Ж-дах! Искры летят. Красная железина малиновой становится, фиолетовой. Пока мягкая, в лемех превращается.

Или в сошник, узкий и острый, как коровий рог.

- Ишь ты, не разучился! - дивится Агей.

- Чего смолоду узнаешь - век не забудешь, - отвечает Иван.

- Ни пахать, ни косить не забыл, вояка?

- Нет, дядя Агей. Соскучился по крестьянству. Терпенья нет... Где бы ни был, на горах, на морях, а все родные нивы снились...

- Ну что же, вот осенью выделим тебе земли, паши да сей, сколько твоей душеньке угодно.

- Душеньке моей много угодно. Сколько глаз видит, пахать хочется. На одинокой полоске не разгуляешься!

- Это верно, - говорит Агей. - Мы вот со старухой как были бедняки, так и осталися. Землицей-то нас революция вроде всех ровно наделила. Да ведь на двоих не то что на семерых. Вон у Силана Алдохина девять душ.

И раньше кулачком был, а теперь ему земли еще больше привалило...

- Значит, побогатели у вас многосемейные...

- Какое там. Иные многосемейные еще бедней стали.

Возьми Кузьму-инвалида, возьми Авдотью-беду, детей полны закрома, а в амбаре ни зерна.

- Это почему же так?

Сережка-урван и Даша Мама-каши еще плотней к щелям кузни прижимаются. Про их семьи речь идет.

- Земли-то им тоже от новой власти еще больше Алдохина привалило, да не та у них сила. Силан и прежде был крепок. А как помещика громили - еще подкрепился.

Вы-то, солдаты, за родину воевали, а кулаки здесь не зевали. Силан пару коней с барского двора свел, да плуг в придачу, да жнейку, да веялку... А Авдотье-беде дал слабосильную клячу. Авдотья с малыми ребятами никак с землей не управится. А он не только свой надел, еще мой поддел да у твоей Маши подцепил. Да у сельсовета неделеный клин, который для новорожденных и новоприбывших бережется, в аренду берет да засевает. Вот как кулак округлился!

Все верно. Знают это ребята. Не врет кузнец.

Хмурится Иван Кочетков, слушая такие вести, и из кузни идет в сельсовет.

Сядет рядом с Тимофеем Шпагиным, председателем, и скажет:

- Ты чего же, Тимофей, смотришь, партийный ты человек. У тебя кулак брюхо округляет, а бедняк тощает?

Услышав такие слова, Сережка даже поясок на рубахе подтянул, словно о нем шла речь.

- Не так просто, Иван Федорович, не так просто... Боремся по мере сил. Комитет бедноты вот...

- А чего же ты общественную землю не комитету бедноты, а Силантию Алдохину сдаешь?

- Ах ты, мил-человек, так ведь они, комитетчики, со своей-то землей кой-как управляются. Где им лишнюю поднять? Тягла ж нет!

Не врет Тимофей, тягла у бедноты действительно нехватка. Ребята по себе знают. Один конь плуга не тянет, а соха мелко пашет. Не тот урожай.

- Что ж, Силан - он на то и силан... Что ему власть не дает, то силой берет. Не пустовать же общественной земле. Мужики уж так решили - сдавай ее, Тимофей, кулачью в аренду. Пусть они хоть канцелярию твою оплачивают.

- Ловко это вы придумали, кулаки вам копейку, а вы им рубль!