Эмили Бенсон Кнайп - Счастливые шесть пенсов

Олден Артур Кнайп (1870–1950) был очень известным человеком в США, поскольку играл в американский футбол. Имя Кнайпа было на устах у сотен тысяч болельщиков.

После окончания спортивной карьеры Кнайп перешел на тренерскую работу, где также снискал признание профессионалов. Кроме того, Олден успел получить медицинское образование и степень доктора медицины, почти профессионально занимался музыкой.

Уйдя с тренерской работы, Кнайп не стал ни врачом, ни музыкантом, как можно было бы ожидать. Он начал… сочинять книги для детей! Совместно со своей женой, Эмили Бенсон Кнайп (1867–1958), он написал более 30 книг для детей и юношества.

Эмили сначала создавала иллюстрации для книг своего мужа, а позже стала полноправным соавтором. Наибольшую известность писательской чете принесло произведение «Счастливые шесть пенсов».

На русском языке повесть выходила в свет лишь единожды – в 1914 году (перевод Е. Корякиной) и давно превратилась в библиографическую редкость. Поэтому настоящее издание фактически заново знакомит российских читателей с этим образцом творчества Олдена Артура и Эмили Бенсон Кнайп. Современный перевод с небольшими сокращениями выполнен талантливой переводчицей Юлией Волченко.

Шестилетняя Беатрис Трэверс и двое ее старших братьев после смерти родителей живут у бабушки. Однажды на ярмарке, куда девочка отправилась вместе с теткой, ее остановила цыганка. Предсказание ее было более чем странным: счастье Беатрис найдет за далеким морем, а звезда войны станет для нее звездой счастливой.

По простоте душевной малышка предложила цыганке в качестве платы монетку в шесть пенсов с дыркой посередине. Но та отвергла предложение: монета принесет девочке удачу, а половинка ее принесет еще больше!

Волею судеб через несколько лет Беатрис вынуждена отправиться через океан в далекую и неизвестную Америку – к богатому родственнику. Вот тогда-то она и припомнила слова цыганки. И те самые, предсказанные и удивительные, события не заставили себя ждать…

– Дай погадаю, милая, – нараспев проговорила цыганка.

Я крепче вцепилась в руку тети и с изумлением уставилась на странную женщину.

– Позолоти ручку, дорогая!

Тетя Пруденс рассмеялась:

– Мне не нужно твое предсказание, цыганка.

– А маленькой леди оно пригодилось бы…

Женщина пристально разглядывала меня, теребя черный локон. До сих пор помню ее смуглое морщинистое лицо – а ведь я видела ее лишь раз, в далеком детстве. Наша встреча случилась, когда мне было шесть лет.

– Маленькую леди ждет большая дорога. Кстати, судьбу ее матери тоже предсказала я.

– Что ты знаешь о ее матери? – быстро спросила тетя Пруденс, стискивая мою ладонь.

Цыганка дерзко взглянула ей в глаза:

– Я предсказала ей счастливую, но короткую жизнь. Ей и ее любимому.

– Зловещее пророчество! – гневно воскликнула тетя.

Предсказание и вправду сбылось: мои мама и папа жили очень счастливо, но на счастье им было отведено пять недолгих лет. А потом я и двое моих братьев остались сиротами на попечении бабушки и тети.

– У меня нет для тебя лишней монеты. Не приставай к ребенку! – отрезала тетя Пруденс и потянула меня за руку.

Я нешуточно обиделась на то, что она назвала меня ребенком, ведь, как я уже говорила, мне тогда исполнилось целых шесть лет, – я была уже совсем-совсем взрослой! Поэтому я вырвалась и подошла к цыганке:

– У меня есть монетка в шесть пенсов. Правда, она гнутая и с дыркой в середине…

Я растерялась, запнулась и, наконец, выпалила:

– Расскажите мне про будущее. Я хочу знать. И я не ребенок, и я не боюсь, вот!

– Браво! – воскликнула женщина. – Ты храбрая девочка, и за это я предскажу тебе судьбу. Но монету не отдавай – она принесет тебе счастье. А половинка ее принесет еще больше!

Сказав это, она обхватила мои розовые ладошки своими большими темными руками.

– В каком месяце она родилась? – спросила цыганка, не глядя на тетю.

– В июне.

– В каком году?

– 1764.

Тетя явно была недовольна – она терпеть не могла всякие предсказания, приметы и персты судьбы.

Цыганка долго молчала, пристально разглядывая мои ладони. Вдруг ее словно ударили: она вздрогнула, выхватила из-за пазухи прутик и стала чертить на песке причудливые каракули. И, наконец, заговорила тихо и монотонно: