Роберт Маккаммон - Королева Бедлама

— Да гори они огнем, их мнения! — Деверик говорил резко, а когда он бывал резок, создавалось ощущение вонзавшегося в уши очень громкого ножа — если только нож бывает громким. Соседи его вздрогнули, а у Роберта был такой вид, будто ему очень хочется заползти под ближайший камень. — Вы знаете, сколько народу зависит от этих таверн?

— Зависит, сэр? Зависит от возможности употреблять крепкие напитки, а утром быть не в силах выполнять свой долг перед собой, перед своей семьей и перед нашим городом?

Деверик где-то уже с седьмого слова стал махать на губернатора рукой:

— Эти таверны, лорд Корнблоу…

— …бери, — перебил его губернатор, который, оказывается, тоже умел резать голосом. — Лорд Корн бери , с вашего разрешения.

— Эти таверны — места встречи коммерсантов, — продолжал Деверик, и у него на щеках заклубился румянец, напоминающий по цвету румяна губернатора. — Спросите любого хозяина таверны. — Он ткнул пальцем в нескольких из публики: — Вон Джоэла Кюйтера. Или Бартона Лейка, или Тадеуша О'Брайена, или…

— Я понимаю, что в этом собрании они хорошо представлены, — перебил Корнбери. — И я так понимаю, что вы тоже владелец таверны?

— Разрешите мне, лорд губернатор? — Снова вперед выскользнул гладкий, будто смазанный маслом начальник полиции Лиллехорн, и львиная голова набалдашника трости кивала, требуя внимания. — Если вам представили мистера Деверика только по имени, то я должен довести до вашего сведения, что он — в некотором смысле — представляет все таверны и всех их владельцев. Мистер Деверик — оптовый торговец, и лишь его неусыпным попечением снабжаются все эти заведения элем, вином, едой и так далее.

— И мало того, — добавил Деверик, не сводя глаз с губернатора. — Стаканы и тарелки тоже поставляю я, и почти все свечи.

— Как и почти все свечи, которыми пользуются в городе, — добавил Лиллехорн. Мэтью подумал, что будут теперь его три года бесплатно поить в любимой таверне.

— И немаловажно, — еще надавил Деверик, — что большая часть фонарей, куда вставляются эти свечи, поставлена городским констеблям с разумной скидкой.

— Что ж, — произнес лорд Корнбери после недолго размышления, — получается, что вы правите всем городом, сэр, если я не ошибаюсь. Поскольку ваша самоотверженная работа обеспечивает мир и — как вы только что мне объяснили — процветание Нью-Йорка. — Он поднял руки в перчатках, словно сдаваясь в плен. — Не должен ли я переписать свою губернаторскую хартию на ваше имя, сэр?

«Только не спрашивай об этом Лиллехорна, — подумал Мэтью. — Он готов будет предложить свою кровь вместо чернил».

Деверик стоял, прямой, жесткий и высокий, с разбитым боксерским носом и изборожденным высоким лбом, и весь он был — такое воплощение сдержанного благородства, что не худо было бы лорду Корнбери взять с него пример. Да, Деверик богат — быть может, один из самых богатых людей в колонии. Мэтью знал о нем не очень много — а кто знал больше? он же был одинокий волк, — но от Григсби Мэтью слыхал, что Деверик проложил себе путь сюда от лондонских помоек, а теперь он в дорогом костюме, холодный, как зимний лед, и смотрит сверху вниз на этого начальственного попугая.

— У меня своя область управления, — ответил Деверик, слегка задрав подбородок. — И я буду держаться в ее пределах, пока не споткнусь о чужой забор. Позвольте обратиться к вам с просьбой: в удобное вам время встретиться со мной и с комитетом содержателей таверн для обсуждения этого вопроса до того, как вы твердо выберете направление действия.

— А молодец! — шепнул Пауэрс. — Никогда не знал, что старина Пеннфорд — такой хороший адвокат.

Лорд Корнбери снова заколебался, и Мэтью подумал, что этот человек не столь искушен в дипломатии, как следовало бы. Конечно, его женственная натура схватилась бы за возможность примирения, если не ради того, чтобы поладить с весьма влиятельным человеком, то чтобы закончить первое появление на публике без бунта в зале.

— Пусть так, — произнес губернатор ровным голосом, никак не выражая интереса к выслушиванию чужого мнения. — Я отложу мой декрет на неделю, сэр, а пока благодарю вас за ваши замечания.

После этого жеста Пеннфорд Деверик сел на место.

Разноголосый шум, который уже было начинался в задних рядах толпы, стал спадать, но с улицы доносились выкрики и вой, сообщавшие о вердикте простого человека. Мэтью даже подумал, может ли быть так, чтобы живой губернатор вроде того, что сейчас стоит перед ними, был хуже мертвого мэра. Ладно, время покажет.