Джон Коннолли - Жнецы

Одной из исконных целей муштры всегда было преодоление того второго фильтра, но при этом среди испытуемых подчас находились такие, в ком фильтр среднего мозга как таковой отсутствовал. Это психопаты. Ну а цель муштры – выдрессировать своего рода псевдопсихопата, такого, чтобы дрался и убивал, но при этом был подконтролен и подчинялся приказам. Психопаты, как известно, приказам не подчиняются, а следовательно, контролю не подлежат. Должным же образом вымуштрованный солдат сам представлял собой орудие.

Разумеется, в ходе такой подготовки терялось что-то доброе, человечное, может, даже лучшее, что содержится в человеке: понимание того, что мы существуем не просто как отдельные обособленные сущности, но являем собою часть некоего коллективного целого, которое с каждой смертью уменьшается, убывает, а значит, по логике, убываем и мы сами. По законам военной муштры такое понимание извечно подлежало вытравливанию, а сознание купировалось и прижигалось. Проблема состояла в том, что, как при самых первых хирургических операциях древних, процесс купирования основывался на искаженном представлении о внутреннем устройстве человека.

Страх смерти или увечья в бою – не главные причины умственных сломов; они-то, как выяснилось, как раз второстепенны. То же касается и изнеможения – оно хотя и вносит определенную лепту, но не это главное. А главное – это бремя умерщвления, убийства вблизи, а также знание, что это именно твоя пуля или твой штык оборвали ту или иную жизнь. Возьмем военных моряков: у них уровень психических сломов во время боя гораздо меньше. То же самое у экипажей бомбардировщиков: они сбрасывают свой смертоносный груз с огромной высоты над городами, которые с их точки обзора кажутся подчас даже никем и не населенными. Разницу составляет близость; интимность, если угодно. Смерть, которую видишь, слышишь, ощущаешь на вкус и запах. Нахождение лицом к лицу с чужой агрессией и враждебностью, направленной непосредственно на тебя, и вынуждает реагировать, встречно возбуждать в себе такую же агрессию и ненависть. Уяснение и приятие того, что ты потенциально и палач, и жертва. Отрицание человеческой сущности в себе и в других.

Мальчик по имени Луис был необычен. Вот вам конкретный индивидуум, отзывающийся на враждебный раздражитель передним мозгом, воспринимающим угрозу как проблему, которую надлежит устранить. И дело не в том, что при этом подавляется второй, средний мозг. Впечатление такое, будто импульс до этого уровня просто не доходит. Налицо исключительно хладнокровное, досконально продуманное убийство. Что указывает на значительный потенциал. Сложность, по мнению Гэбриела, крылась в физическом дистанцировании паренька от объекта его смертельной охоты. Гэбриел, безусловно, понимал взаимосвязь между физической близостью и травмой от убийства. Сложнее прикончить человека вблизи посредством ножа, чем застрелить издали из снайперской винтовки. Аналогично эйфория, нередко возникающая в момент убийства, как правило, тем короче, чем ближе киллер находится от жертвы, потому как в этой ситуации вина находится столь же близко, что и тело. Гэбриелу известны случаи, когда солдаты в ближнем бою утешали поверженного и умирающего от их рук врага, шепотом винясь за содеянное.

В действительности та легкость, с которой паренек совершил убийство, могла означать возможное отобщение, нежелание или неспособность осознать последствия своих действий. Это или же рассудочное понимание, что он кого-то убил, но вкупе с эмоциональным отрицанием содеянного, а значит, и отрицанием своей ответственности. Надо будет заняться дальнейшей проверкой, чтобы проступила его истинная сущность. Не выказывал паренек и какого-либо чрезмерного стресса, спокойно держась даже на фоне достаточно жесткого допроса. Молодец, не сломался. И не ищет возможности исповедаться, покаяться в своем прегрешении. Стресс, само собой, может проявиться позже, но пока вид у него сравнительно невозмутимый. Парень явно не обеспокоен содеянным.

Вообще существует лишь небольшой процент людей, какие-то несчастные пара процентов, которые при определенных обстоятельствах готовы без жалости и покаяния совершить убийство. Причем эти обстоятельства не обязательно сопряжены с персональным риском и даже риском для жизни других. На каком-то уровне это опять-таки вопрос муштры и контекст самой ситуации. В определенный момент мальчика надо будет поместить в нужное окружение, чтобы увидеть, как и чем он на него отзовется. Если реакция не будет правильной, на замыслах можно поставить крест. А также, по всей видимости, и на жизни этого убийцы-недоростка.