Джон Коннолли - Жнецы

Сложно даже припомнить, чтобы до конца шестидесятых здесь ниже границы 94‑й мелькнуло хотя бы одно черное лицо. Это уже потом, ближе к восьмидесятым, в преимущественно черную школу на 98‑й стали ходить белые ученики. И ничего, очень даже неплохо ладили со своими темнокожими сверстниками: вместе росли, вмести играли в баскетбол, вместе же дрались с проникающими на их территорию чужаками. Тогда же, в восьмидесятые, все начало меняться. Ирландцы в основной своей массе перебрались в Рокэуэй. А здесь пустили корни банды и разрослись до самой Рузвельт-авеню. Уилли, однако, остался: ему удалось от них отделаться, хотя после этого он был вынужден поставить на окна своей квартирки решетки. Теперь он уже давно жил неподалеку от места, где находилась его нынешняя мастерская.

Что до Арно, тот по-прежнему обитал вверху на Форли-стрит, где сейчас находилась Маленькая Мексика, и все так же не знал ни единого слова по-испански. Ниже 83‑й улицы мексиканцев своим числом и влиянием опережали колумбийцы, и ощущение там складывалось такое, будто находишься совсем в другом городе: на тротуарах бдят над своим товаром парни, перекликаясь и переругиваясь на своем испаноязычном диалекте; в магазинчиках продаются музыка и фильмы, которые ни за что не купит ни один белый. Киношка на Джексон, 123 – и та крутила фильмы исключительно с субтитрами на испанском. И вот на всем этом фоне Уилли сумел уцелеть. Не снялся он с якоря и в те нелегкие времена, когда Луис был вынужден продать то помещение у Киссены. Уилли воспользовался этим, чтобы перебраться поближе к дому, и теперь со своим бизнесом стал уже такой же исторической частью местного ландшафта, как и бар Нейта. Хотя от похмелья все это не спасало.

Едой напарники загрузились со стола самообслуживания, как всегда бдительно обойдя козлятину в соусе карри (похоже, фирменное блюдо здешней кухни).

– Ты вообще тут козу когда-нибудь видел? – поинтересовался однажды Арно.

Уилли сознался, что нет. Уж во всяком случае не в Куинсе. По его прикидкам, любая коза, отправься она прогуляться вдоль 74‑й улицы, в любом случае долго б не протянула, учитывая уже то, насколько широко она представлена в здешних меню. Так что свой выбор они с Арно остановили на курятине, щедро догрузив порции рисом и индийскими лепешками наан. К прелестям индийской кухни (за вычетом козлятины) Уилли приохотил Арно. Между прочим выяснилось, что если не припадать на горячее, а сконцентрироваться на рисе с лепешками, то от похмелья давешней ночи начинаешь даже понемногу отходить.

Теперь механики снова находились в мастерской, и Уилли мысленно отсчитывал минуты, когда можно будет поставить на работе крест и податься наконец домой. При этом он негромко, но смачно прошелся по той пивоварне в Бруклине и по всей ее продукции.

– Плохому монтеру всегда гирьки мешают, – перефразировал известную поговорку Арно.

– Да пошел ты, – вяло огрызнулся Уилли, у которого Арно нынче весь день был не в фаворе.

Надо же, чертов шведишка (или датчанишка), как изгаляется – по какому такому праву? Вчера вечерок они закончили вполне себе душевно, оба слегка покачиваясь на упертых в барную стойку локтях, за сбивчивыми воспоминаниями о былых временах и ушедших друзьях. Из тех друзей кое-кто был даже в человечьем обличии, хотя большинство все-таки – о четырех колесах и с восьмицилиндровыми двигателями. Арно с крепким спиртным был вообще на «ты». Пил все, что горит, – главное, чтобы напиток отличался чистотой, а потому выбор останавливал всегда на джине или водке. Вчера о каждый свежий бутылек пива в руке у Уилли он чокался новой водкой – сначала двойной с тоником, а затем и без. А сегодня, гляди-ка, прямо-таки живчик, в то время как его бедный товарищ кое-как ворочается, вполголоса понося пивных богов. Похмелья у Арно не бывало отродясь. Видно, метаболизм такой: в тщедушном теле все сгорает.

Сегодня Арно был попросту несносен.

– Разве ж это пивоварня виновата, – продолжал глумиться он. – Тебе ж пивище никто за шиворот не лил.

– Как это не лил, – возмущался Уилли, – когда ты мне его постоянно подсовывал. Можно сказать, впихивал. А я хотел одного: домой.

– Нет, это тебе просто казалось, что ты хочешь домой, – безжалостно вещал Арно. – А на самом деле ты жаждал продолжения банкета. Со мной на пару.

Его дурацкая улыбка сейчас решительно выводила из себя.

– Я вижу тебя каждый день, – плачущим голосом сказал Брю. – Даже по воскресеньям в церкви. Ты меня преследуешь. Ты как то чудовище из сказки, а я в ней красавица. Только она его в конце концов полюбила – и здесь мы с ней в корне расходимся.