Джон Локк - Время от времени

Делалось это так: жертву привязывали к двум веревкам, пропущенным под кораблем; одну привязывали к запястьям, а вторую обматывали вокруг лодыжек. Потом его швыряли за борт. А поскольку киль был покрыт острыми ракушками — «морскими желудями» — те пластами снимали с наказанного моряка кожу. В соленой воде, это было болезненнее, чем можно себе представить. Оставшегося в живых после такого «купания» могли подвергнуть второй прогулке, если проступок того заслуживал.

«Голубой лагуной» владел и заправлял крупный, издерганный мужчина, известный, как Одноглазый Чарли Файн, заработавший свое прозвище после того, как поставил в покере собственный глаз на стрит со старшей десяткой против пирата по имени Джинхаус Джим. У Джима в тот раз был фул хаус — шестерки вкупе с одноглазыми валетами.

Чарли принадлежал кусок безымянного борделя рядом с «Голубой лагуной». Он выигрывал больше всего от хмельной щедрости Пима и давным-давно смекнул, что когда «Крепость» находится в городе, ради блага бизнеса нужно выдергивать Дарлу из боевых рядов на роль подавальщицы мистера Пима до самого закрытия заведения. Мало-помалу это стало традицией, освященной временем, и квартермейстер удивился, увидев перед собой другую официантку.

— Дарлы нет, — заявила она.

— Нет? Как это нет? Куда она подевалась? — удивился старый моряк.

— Померла. Хотите выпить? — предложила ему женщина.

Моргнув пару раз, Пим замотал головой, словно хотел утрясти в ней эти слова:

— Ты хочешь мне сказать, что Дарла померла?

— Мертвее кирпича, да, сэр.

Квартермейстер наклонил голову, словно весь мир встал наперекосяк, и это помогло бы ему лучше видеть. Он откашлялся и сглотнул. Чушь какая-то. Два месяца назад его подруга лучилась здоровьем, была полна жизни… Он заставил голос повиноваться себе:

— Чего с нею стряслось?

— Кишечная колика.

Вот так ни с того, ни с сего слепая кишка лопнула и прикончила ее, а Пиму не выпало даже шанса попрощаться! Он всегда думал, что когда-нибудь бросит пиратство и сделает из нее честную женщину. А теперь…

— Сэр? — позвала его подавальщица.

Пират поднял на нее глаза.

— Я знаю, что Дарлы нет, но я могу занять ее место, — улыбнулась женщина.

Рассудок Пима словно бы поплыл. Он едва разбирал слова.

— Занять ее место? — переспросил он, почти ничего не соображая.

— Я могу прислуживать вам, пока вы не выпьете свое, а потом, если хотите, подымуся с вами наверх, как раньше Дарла.

Но квартермейстер промолчал, все пытаясь уяснить масштабы своей утраты. Дарла, единственная женщина на земле, которой было небезразлично, что с ним будет… Он попытался вообразить себе жизнь без Дарлы в ней. Но женщина, стоявшая перед ним, что-то сказала, что он не совсем ухватил. Моряк попытался сосредоточиться.

— Извини, — пробормотал он. — Ты чего?

— Я хорошая проститутка, сэр.

— О…

— Мистер Файн выбрал меня лично, потому как у меня нетуть жалоб. А ежели вам угодно, я останусь в вашей постели всю ночь, в аккурат как Дарла.

Пим еще долго смотрел в пустоту, прежде чем наконец испустить тяжеленный горестный вздох. Потом он снова заговорил:

— Как тебя зовут?

— Грейс, сэр.

— Ты знала Дарлу?

— Как знала?

— То бишь вы были подругами?

Этот вопрос озадачил женщину:

— Нам тут особо не выпадает заводить друзей, сэр. А еще и соперничество за полсоверена и выше… Но Дарла, ну, была приятная, никогда ничего не кравши, чего бы я знала.

Квартермейстер неспешно кивнул:

— Грейс!

— Да, сэр?

— Желтый ром.

— Ладно.

— И побольше.

— Спасибо, сэр.

Два часа пьянства ничуть не умерили горе Пима. Он отмахнулся от предложения Грейс посидеть с ним, пока он пьет, и Чарли Файн подошел к его столу, чтобы выразить свое соболезнование. Но в конце моряк закрыл глаза руками, опустил голову на стол и расплакался, как младенец. Когда Мартин и Робертс вошли в бар и увидели своего исполинского друга рыдающим взахлеб, они удрали из заведения, будто преследуемые духами. Чарли Файн велел Грейс отвести Пима наверх, после чего принялся разгонять остальных посетителей.

Неохотно подойдя к рыжеволосому великану, Грейс похлопала его по спине. Спустив сорочку с одного плеча, она продемонстрировала подходящий размер и гладкость своей груди, потеревшись ею о невероятно волосатое лицо Пима. Подняв голову, он поднес ее грудь к губам.

— Пойдемте сейчас со мной наверх, сэр, — ласково сказала женщина.