Джон Локк - Время от времени

Но как ни скверны были там условия жизни, лица людей выглядели куда хуже.

Девяносто процентов населения переболели оспой или ветрянкой, и их лица и тела были испещрены глубокими кавернами шрамов. Лишаи, грибки и открытые язвы были видны едва ли не на каждом лице в любое время суток. К двенадцати годам у большинства были гнилые зубы, а те, кому удалось дотянуть до тридцати, оставались и вовсе беззубыми. Инфекции и сочащийся гной украшали подавляющее большинство шей, спин и ягодиц, а чирьи и карбункулы служили неизменным источником досады и боли.

Конечно, крупные города грязны и в Америке, но городки и местечки вроде Сент-Олбанс, хоть местами и омерзительны, благодаря нехватке населения, выглядят гораздо приятнее. Несмотря на то что лица Джорджа и Мэри тоже были мечены оспой, да и зубы у них были довольно скверными, они все еще умудрялись выглядеть на десяток лет моложе своих европейских ровесников. А благодаря жизни в сельской местности, здоровой пище и лекарствам, поставляемым их добрым другом Джеком, Джоанна и дети Стаутов выглядели здоровыми, и кожа их была настолько чиста, что они казались представителями совсем иного племени.

— А вы не видели пиратов, когда выходили порыбачить? — полюбопытствовал Сэмюель.

— Не в этот раз, — разочаровал его гость.

— Мы любим пиратов, ведь правда, отец? — сказала Роуз.

Джордж и Мэри переглянулись. Они-то знали, что Джек сам — пират, но говорить об этом детям было небезопасно.

— По-моему, все колонисты любят пиратов, или каперов, как их называют нынче, — заметил Хоули. — Суть в том, что английские налоги в эти дни столь велики, что для колонистов каждый урожай в убыток. Вот им и приходится торговать с пиратами, чтобы выжить.

— А тебе знакомы какие-нибудь пираты, Генри? — спросила Роуз.

Джек ощутил, что все взоры обратились на него.

— Возможно, ведь они нынче повсюду, — отозвался гость.

— Как это? — не унимался Сэмюель.

— Поелику Англия воюет с Испанией, она хочет, чтобы пираты топили испанские корабли. Так что там даже приняли закон, дозволяющий пиратам оставлять себе сто процентов награбленного на вражеских кораблях.

— Англия любит пиратов? — удивился Сэмюель.

Хоули хохотнул:

— Англия покамест их терпит. Но как только война закончится, это переменится.

— А что будет тогда? — еще больше заинтересовался мальчик.

— Губернаторы снова примутся их вешать.

Форпост отделяла от главного дома тяжелая деревянная дверь, обитая железными полосами. В главной комнате хранилась пара дюжин сорочек и штанов, разнообразные веревки, сети, молотки, пилы, гвозди и прочий скобяной товар, по большей части уже бывший в употреблении. Медикаменты и ножи держали не в этой постройке, а в запертых сундуках в спальне Джорджа. За стойкой находилась другая дверь, ведущая в маленькую спаленку, которую хозяева сдавали посетителям для ночлега. Спавшие там люди обычно были слишком хворыми, чтобы пускаться в путь, так что это был скорее лазарет, нежели гостиница.

После ужина, пока мужчины толковали за главным столом, Мэри и Джоанна постелили льняные простыни и одеяло на гостевую постель и взялись чистить ночной горшок. Роуз принесла колодезной воды для таза, а Джоанна положила рядом с ним полотенце и ручное зеркальце.

— У тебя есть вопросы о том, что может случиться нынче ночью? — спросила Мэри свою юную помощницу.

Та зарделась.

— Я знаю, что ты, наверное, видела, как это делается, но тут будет иначе, — продолжила хозяйка дома.

Джоанна потупила взор на руки, лежащие на коленях.

— Что ж, — проговорила женщина, — тогда дам природе самой взять свое. Завтра, если хочешь, мы потолкуем о случившемся.

— Ладно.

Мэри направилась было к двери, но обернулась и улыбнулась.

— Не тревожьтесь, миссис Стаут, — сказала Джоанна. — Все будет в порядке.

Хозяйка поглядела на юную девочку-подростка, сидящую на кровати, и на ее рабочее платье, заляпанное грязью от дневной уборки. Волосы Джоанны спутались в ком, а ладони и правое предплечье испещрили мазки сажи от очага. Черная полоска была и на лбу, где девочка утирала пот. Ноги и щиколотки у нее были в синяках и ссадинах от ежевичника и меч-травы, а на щеке и шее виднелись следы укусов клещей. Воистину жалостное зрелище…

— Послушай, дитя, позволь мне малость поработать над тобой, — вздохнула Мэри.

Обмакнув полотенце в тазик с водой, она начисто вытерла Джоанне лицо, шею и руки, а потом сполоснула его. После этого, отступив на шаг, чтобы оглядеть плоды трудов, нахмурилась и покачала головой: