Макс Бодягин - Сонница. Том второй

– Кромм, не смотри. Пожалуйста.

Я с удивлением увидел, что его лицо мокро от слёз. Лицо Михаила Раисовича Касимова. Мокро от слёз. Рябое красное лицо человека, который убивал с той же лёгкостью, с которой я пил пиво. Лицо человека, который был мастером «форсированного допроса». Лицо человека, который на временном явочном пункте в Бейруте двенадцать часов пытал двоих моджахедов, пока они не раскололись, по какому маршруту пойдёт «грязная» радиоактивная бомба, которую они смастырили для подрыва аэропорта в Дамаске во время визита нашего посла.

Кас плакал и матерился самыми страшными словами, которые только мог придумать. Сто десять килограммов закалённой в боях стальной плоти тряслись, как собака, ожидающая плетей. Это было страшно.

– Что там, Кас?

– Фотки. Видео. Это всё надо мусорам 1 1 Мусор (жарг.) – сотрудник полиции. Происходит от аббревиатуры начала ХХ века МУС – Московский уголовный сыск отдавать, Кромм. Там гигабайты доказательств.

– Доказательств чего?

– Он хуже Чикатило 2 2 Андре́й Рома́нович Чикати́ло (16 октября 1936, село Яблочное, Сумская область, УССР, СССР – 14 февраля 1994, Новочеркасск, Ростовская область, Россия) – советский серийный убийца, педофил, некросадист, некрофил и каннибал. Имя стало нарицательным для обозначения маньяка. , Кромм. Он… [Всхлип] … пиздец какой-то.

– Кас, приди в себя.

– Кромм, прошу, не смотри. Он деток… [Всхлип] … Он пытал. Там расчленёнка, там ад какой-то, Кромм, там настоящий ад. [Всхлип] … Я знаю, если ты посмотришь, ты его грохнешь. А его живым надо брать, живым, понимаешь?

– Кас, я пойду и принесу фотоаппарат. А ты пока настучи в центр сообщение, чтобы тебя вывели на местных мусоров, хорошо?

– Кромм, его надо брать, понимаешь?

Я подошёл, чтобы похлопать его по плечу и краем глаза увидел стоп-кадр видео, который застыл на экране. Из меня будто выбили весь воздух… Даже сейчас, когда я пишу об этом, я не в состоянии нормально описать то, что увидел…

Кас встал и обнял меня. Потом отстранился, посмотрел мне в глаза и сказал:

– Ты получше меня пишешь. Я всё засниму и тут же отправлю «Казаху». А ты напиши, чтобы меня вывели на контакт с милицией прямо сегодня, сейчас. И жди, когда этот пидор явится. Только не стреляй, ладно?

– Хорошо, Кас.

– Обещай, ладно?

– Обещаю, Кас.

Обливаясь потом в марлевой маске, я оттащил мёртвого алабая в гараж, сел на лавочку и набил сообщение для «Казаха». Достал «ругер» и приготовился ждать.

– Кромм? – шепнул наушник.

– Я.

– Я думаю, это преступление не на сексуальной почве.

– Почему?

– Здесь полным полно надписей на китайском, какие-то молитвенные колёса, я такие в Непале видел, когда в отпуск ездил. Я тебе точно говорю, это что-то религиозное.

– Религиозное помешательство?

– Слушай, я там жил, в Гималаях, целых три месяца. Всё просветления искал после той истории в Манчестере. Весь Непал излазил, даже в Бутан ездил, хоть там и дорого, пиздец. В Тибет только не попал.

– И чего?

– Ну, я хорошо помню, как выглядят их религиозные причиндалы все эти, их иконы на тряпках и прочая мудистика.

– И?

– Здесь то же самое, только всё на китайском. И ещё. Обрамление, как у тамошних икон, только нарисована на них какая-то хуйня. Это не буддизм, в буддизме такой херни нет, я тебе точно это говорю.

– Кас, у тебя папа правоверный мусульманин.

– Кромм, хорош прикалываться. Я понимаю, ты меня сейчас подъебонами своими будешь типа терапевтировать. Но ты потом зайди и оглядись здесь, как следует. Я тебе ещё раз говорю: я был в Гималаях, я представляю, как их культура выглядит. Но здесь как будто кто-то её сымитировал и на китайский перевёл.

– А ты на китайском говоришь?

– Нет, арабский и фарси только.

– Два языка? Всего-то? Ну, ты и лошара!

– Почему два? Ещё татарский знаю, турецкий и азербайджанский.

– Тихо. Ключ скрипит.

Он сразу всё понял. Я сроду не думал, что такая туша может так быстро бежать по обледеневшей поселковой улице, но он летел, как заяц, подстёгиваемый ужасом. «Не стреляй, убери ствол», – шептал в наушнике Кас. Я слышал, как сзади взревел мотор «шеви-нивы», бежал, разрывая себе лёгкие ледяным весенним воздухом, бежал, глядя, как весь мир съёживается и прячется, тухнет, только массивная фигура Якова, словно окрылённая развевающимися чёрными полами пальто, летит впереди огромным гнусным грифом. Он выпорхнул на поперечную заасфальтированную улицу и…

Бах!

Две человеческие куклы, неестественно дёргая конечностями, пролетели над светлым пятном, которое уличный фонарь выжелтил в грязносером крошеве. Мотоцикл «Урал» с коляской, ёбаная сраная повозка, лежал на боку, сиротливо крутя колесо. «Нива» подлетела сзади и остановилась, взвизгнув тормозами и обдав голени шрапнелью мелкого гравия. Кас выскочил из дверей и бросился к лежащему Якову, пока я переводил дух, убирая, наконец, ставший ненужным «ругер» за пазуху.