Влад Костромин - Шпулечник

В свете фар, будто пойманный заяц, на асфальте мелькнула телега.

– Вот они! Это Орешниковы! – от крика отца у меня заложило уши. – Ату их!

Машина прыгнула вперед, словно укушенная оводом лошадь.

– Левее!!! – отец распахнул дверцу и шандарахнул из ружья в изумленное ночное небо. – Сигналь!

Кобан надавил на клаксон, разорвав истошным гудком ночь.

– Стойте, выродки! Побью к чертям!

Если в деревне еще кто-то до сих пор спал после выстрела и сигнала, то теперь точно проснулся. УАЗ едва не налетел на телегу, отец высыпался на улицу и размахивая ружьем, орал:

– Лежать! Все лежать! Руки вверх! Ноги на ширину плеч!

– Владимирыч, ты-ты-ты-ты чего? – возле телеги скорчились помощники мукомола Пыка и Мыка.

– Лежать, скоты! – отец врезал Пыке сапогом в бок. – Где поросята?

– Ка-ка-ка-кие по-по-по-ро-ро-ся-та? – Пыка от страха стал заикаться еще больше.

– Васи токаря поросята.

– Владимирыч, – подал голос Мыка, – мы не при делах. Мы никаких поросят не брали.

– Молчи, свинокрад! От тебя не ожидал.

– Да не брали мы поросят, – слегка пришел в себя Пыка.

– Что вы тогда тут делаете?

– Мы это… – замялся Пыка.

– Не юли!

– Короче, комбикорм Капитану продали…

– Воруете, падлы, – ласково сказал отец и зарядил каждому сапогом под ребра.

– Мы это… Владимирыч… мы поделимся… А поросят мы того… не брали…

– Лежите, лишенцы. Встанете – убью. Микола, отойдем.

Отец и Кобан отошли к машине.

– Подрыв основ государственного строя, – солидно сказал отец, – иначе не скажешь. Эти падлы-мукокрады осмелились пойти против меня, представителя государственной власти. Ничего, Микола, они еще за все ответят, – достал платок и звучно высморкался в него. – Скажу тебе по секрету, – понизил голос, – это неуловимые братья Орешниковы.

– Это же Пыка и Мыка, они тут всю жизнь живут.

– Могли маски одеть. Помнишь, как в «Фантомасе»?

– Маски? – Кобан задумался. – Если маски…

– Предлагаю их пристрелить. При попытке к бегству.

– Ты что, Вэ-Вэ? – всполошился сосед. – А если это не маски?

– А если маски? – настаивал отец, давно уже сам поверивший в выдумку с братьями Орешниковыми. – Ты предлагаешь отпустить опасных рецидивистов? Пускай и дальше воруют заборы и разбирают крыши?

– Я не предлагаю… я… может, лучше милицию вызвать? Они разберутся? – просительно посмотрел на отца.

– Никакой милиции. Хватит наматывать сопли на кулак. Я тут шериф, я сам разберусь!

Вернулся к лежащим. Нагнувшись, ухватил Мыку за ухо и стал тянуть, упершись коленом в плечо.

– Ты что, Владимирыч? – Мыка заверещал, как заяц в когтях коршуна.

– Чего орешь?

– Больно же!

– Не бреши, это маска, – ласково сказал отец.

– Ты что, Владимирыч, нет на мне никакой маски!

– Не бреши! – закинул ружье на плечо и ухватил рукой за второе ухо.

– А-а-а! Оторвешь же!

– Ты Мыка, тебе положено длинные уши иметь и с ними мыкаться неприкаянно, – отпустив уши, брезгливо вытер руки об одежду Мыки и, встав, подошел к Пыке.

Пригнувшись, ухватил несчастного за кожу на щеке и начал тянуть вверх.

– Ты в маске!

– Владимирыч, нет у меня маски. Отпусти, все отдадим, что за сено взяли. Больше воровать не будем! Отпусти, Христом богом молю!

– Шлепнуть вас что ли?

– Владимирыч, не убивай! – Пыка вскочил на колени и молитвенно сложил руки. – Сроду больше не украду.

– И я! – Мыка прыжком, которому бы позавидовал настоящий заяц, оказался на коленях рядом с собутыльником. – Век за тебя Бога молить буду.

– Лучше моли коммунистическую партию, – помахал перед лицами коленнопреклоненных стволами ружья. – Вы точно не Орешниковы?

– Отродясь никаких Орешниковых не знал, – всхлипнул Пыка и посмотрел на подельника.

– Даже не слышал про таких, – горячо подтвердил Мыка.

– Ладно, – после тяжелых раздумий, от которых по лицу буграми ходили мышцы, вспучиваясь в самых неожиданных местах, сказал отец, – поверю вам условно-досрочно. Но если еще раз…

– Нет, нет, мы не будем, – в один голос закричали помилованные.

– Катитесь отсюда, чтобы ноги вашей здесь не было.

Вернулся к машине, влез.

– Микола, поехали домой. Кто бы мог подумать: Пыка и Мыка и братья Орешниковы. Радостный Кобан быстро домчал до дома.

– Хорошая вышла ночь, – вылезая из УАЗ-а, сказал отец, – со значением.

– Владимирыч, я тут насчет Пыки и Мыки подумал, – помялся Кобан. – Они приезжие…

– Думаешь? – глаза отца блеснули охотничьим азартом.