Влад Костромин - Шпулечник

– Это? Была? Наша? Ваза? – спросила мать.

– Это не я!!! – будто зайчонок в когтях кречета заверещал Чомба. – Это не я!!!

– Я тебе устрою клизму с пневым скипидаром и мочегон, – пообещала ласково мать. – Полежи пока, никуда не уходи. Кать, присмотри за ним, – подобрала с пола самый крупный черепок от вазы. Развернулась и подошла к Димке, застывшему возле прилавка, как бандерлог при виде Каа. – Это была наша ваза?

– Угу, – кадык Димки лихорадочно рухнул вниз.

– И тебе будет клизма, Дмитрий. Я вам пневого скипидара в задницы залью! Ира, не волнуйся, мальчики тут все приберут. Потом… Ая-я-й, как нехорошо, – покачала головой. – Это же был мой подарок, а подарки гробить нехорошо. Это же дикость какая-то. Так?

– Так, – пролепетал Дима.

– Так, – эхом отозвался дрожащий Чомба.

– А почему нехорошо? Потому, что предметы культуры уничтожали только кто, Дмитрий?

– Фашисты?

– Верно, только фашисты. А что надо делать с фашистами?

– Бить гранатами?..

– Верно. Хорошо, что ты все понимаешь. Плохо, что поступаешь не так, а особенно плохо, что не из-за непонимания, а из хулиганских побуждений.

– Так его, сатану! – одобрила Устиниха, до сих пор подозревавшая Димку в краже курицы.

– Марья Устиновна, – срезала мать, – обзывать детей непедагогично. И со своими детьми я разберусь сама, без вашей замшелости, – обрушила черепок Димке на голову. Черепок разлетелся, Димка покачнулся. – Хулиган – язва общества и социальный паразит. У меня все.

Вернулась к Чомбе, лежащему ни жив, ни мертв.

– Раскаиваешься, Коля?

– Да, тетя Таня! Да!

– Искренне ли раскаяние твое? – спросила вкрадчивым голосом.

– Да! Да!

– Хорошо, – переступила через него. – Я поговорю с твоей матерью о мерах по твоему воспитанию. Дмитрий, Николай, приберите тут. Катя, пошли.

Они ушли. Ошеломленные Ирка и Устиниха смотрели, как дети собирают с пола осколки вазы в бумажный пакет, выпрошенный Димкой у продавщицы.

– Еще склеить можно чесночным соком, – деловито сказал Димка. – Будет как новая.

– Строгая у вас Сергеевна, – уважительно сказала Устиниха. – Порядок блюдет.

– Строгая, – закивал Дима, незаметно засовывая в пакет стакан, уроненный Устинихой, – но справедливая. Зря не накажет.

Собрав осколки, юные шалопаи отправились домой. Димка всю дорогу хохотал, как все три поросенка вместе взятые. Придя, в лицах рассказали историю мне, а потом Димка снова закатился в приступе хохота.

– Чего это он? – тревожно спросил Чомба.

– Каску носить надо.

– Какую каску?

– Анекдот такой есть: на стройку привели на экскурсию Вовочку и других детей. Экскурсовод раздал им каски.

– Дети, наденьте их, а то был такой случай: мальчик с девочкой пошли на стройку, девочка была в каске, а мальчик нет. На голову им упало по кирпичу. Мальчик умер, а девочка засмеялась и убежала. Вовочка воскликнул:

– А я знаю эту девочку! Она до сих пор бегает в каске и смеется.

– Понял.

– Сами вы в касках, – отсмеялся брат. – Я просто радуюсь.

– Чему ты радуешься? – не понял я.

– Пока все на Чомбу смотрели, я листы в тетрадке вырвал.

– И куда ты их дел?

– Съел.

– Ничего себе, – Чомба уважительно смотрел на Димку. – Я бы не додумался.

– Учись, пока я жив, – брат по-отцовски приосанился. – Такой куш сорвали! Надо было больше в долг брать.

– Не жадничай, – я покачал головой, – жадность никого до добра не довела.

– Теперь разбогатеем, – пустился в мечтания брат.

– И я с вами, – смущенно сказал Чомба.

Димка так изумленно посмотрел на друга, будто увидел говорящий пень.

– И ты, только надо клей найти, вазу склеить.

– Хорошо, я найду, – Чомба преданно смотрел на нас. – Я найду, правда.

– И сала принеси, – кивнул Дима.

– А что, если нам свинью украсть? – предложил брат, разливая самодельный лимонад в вымытые бутылки.

– Зачем нам свинья?

– Что ты как маленький? Свинья – это сало.

– Сало салом, но чтобы сало сделать, надо свинью зарезать. Так?

– Надо, а что? – блеснул глазами, ожидая подвоха.

– А то, что батя свиней сам не режет, Кобана зовет или Зайца. Так?

– Ну так… и что?

– Они придут резать, а свинья не наша.

– Как они поймут, что свинья не наша? – подумав, спросил брат. – На свинье же не написано.

– Ну… – тут уже я задумался. – Догадаются.

– У тебя нет нового метода и нового мышления, поэтому ты и ноешь постоянно. Все свиньи похожи, значит, если мы украдем свинью, то ее не отличат.