Влад Костромин - Шпулечник

Мы вылезли из машины и неуверенно пошли к универмагу. Внутри было тепло и Димка немного расслабился после промороженного нутра УАЗ-ика.

– А меня милиция не поймает? – тихо спросил он.

– Нет, – без всяких угрызений совести обманул я. – Милиции тут нет.

Здание РОВД находилось рядом, но Димке об этом было знать не обязательно.

– А какая ваза? – шептал.

Я в уме прикинул размер вазы, головы брата:

– Вон та, вроде.

– Хорошо, – внезапно схватил тяжелую вазу и напялил на себя.

– Мальчик, ты что делаешь? – всполошилась молоденькая продавщица.

– А-а-а-а! – приглушенно ревел брат.

– Это он чего? – подбежала вторая, пожилая. – Это что тут?

– Он задыхается!!! – закричал я. – Умирает!!!

– Мальчик, мальчик!!! – трясла Димку за плечи пожилая. – Мальчик!!!

– Сдохнет сейчас!!! – орал я, понемногу пятясь к выходу.

– Вера Тихоновна, – испуганно спросила молодая, – что делать?!

– Без паники, Аня! Беги к телефону, вызывай «скорую»!

– А как звонить?

– А я знаю?!

– Что тут происходит? – вошел отец с поднятым воротником, в низко надвинутой на глаза шапке и с повязкой «Дружинник» на рукаве тулупа. – Что за крик? Кого режут? – лица почти не было видно.

– Мальчик!.. Надел… – плакала Аня. – На голову… А я… я…

– А вы сядете за убийство, – оскалился отец.

– За что?!

– Найдут за что.

– Я только подошла, – попятилась Вера Тихоновна, – я ничего не видела!

– Ребенка надо немедленно доставить к врачу, – подхватив Димку за плечо, потащил к выходу. – Я беру это на себя, оставайтесь на месте и не паникуйте. Спокойствие, только спокойствие, – обернувшись в дверях, прокричал он. – Писем не ждите, читайте в газетах! – скрылся в ранних мартовских сумерках.

– Ты знаешь этого мальчика? – спросила меня Вера Тихоновна.

– Нет, первый раз вижу.

– А ты что тут делаешь? – подозрительно смотрела она.

– Пришел велосипеды посмотреть…

– Велосипеды не здесь, они на втором этаже, – сказала Аня.

– Ну, я пойду… – я не спеша шел к выходу.

– А ты чей? – не унималась пожилая. – Что-то я тебя не знаю.

– Фролкин я, Петя, – сказал первое пришедшее в голову.

– А живете вы где?

– Возле хлебозавода. До свидания, пойду я.

– А велосипеды? – не поняла Аня.

– В другой раз, – выскочил на улицу и, стараясь не поскользнуться, побежал к автостанции.

Вот так нелегко досталась нам ваза.

– Ты что, пойдешь по деревне с вазой на голове? – я смотрел на брата даже с некоторым страхом – он явно тронулся от жадности. Сначала идея с поджогом, теперь это.

– До магазина можно вазу в мешке донести, а перед магазином одену.

– Оденешь и что дальше? В магазин зайдешь?

– Я зайду, она удивится, а ты схватишь тетрадку.

– Схвачу и побегу? Она же увидит, что я взял. Бред какой-то.

– Тогда поджигать надо.

– А ты не хочешь продать лимонад или вернуть обратно?

– Как можно вернуть? – глаза Димки расширились от удивления. – Это же наше уже.

– Я бы лучше вернул.

– Ты уже батон побил, как я его верну?

– Значит, я виноват?

– А кто? Зачем ты его ломал?

– Верни все, кроме батона, а за батон заплати.

– Да не буду я платить! И возвращать не буду!

– Ну и дурак.

– Сам дурак!

Обидевшись, Дима решил обойтись без меня. Позвонил домой Чомбе и назначил встречу в саду. Не знаю, что он наплел приятелю, и что пообещал, но Чомба привычно втянулся в авантюру. Они взяли из зала вазу и засунули в мешок.

– Зря вы это, – сказал я.

– Не каркай, – Дима прошествовал мимо, высоко вздернув нос, и вышел из дома.

Чомба виновато глянул на меня и кинулся за другом. Дальнейшее я узнал из рассказа брата. Подойдя к магазину со стороны околицы, сорванцы разделились. Димка вошел внутрь, а Чомба остался выжидать за углом – он должен был зайти через некоторое время с вазой на голове.

Дима с умным видом рассматривал пустые полки, продавщица Ирка неспешно беседовала с бабкой Устинихой, попивая чай.

– Ишь как зыркает, – вполголоса сказала Устиниха.

В магазин зашла мать с подругой Катей Башкириной.

– Дмитрий, что ты тут делаешь?

– Кто? Я? – глаза Димки заметались, лихорадочно ища пути отхода.

– Ты.

Открылась дверь, неуверенно вошел Чомба с вазой на голове. Все посмотрели на него и замерли. Устиниха перекрестилась, уронила стакан и он зазвенел по полу, расплескивая чай. От звона Чомба попятился, зацепился за порог, нелепо взмахнул руками, словно собираясь взлететь, и с размаху шлепнулся на пол. Злосчастная ваза разлетелась на куски. Испуганный Чомба лежа на полу смотрел на возвышающуюся над ним нашу мать.